Корабль шел на веслах против течения и достиг Йорвика в том месте, где река Фосс впадала в более широкую реку Уз. Холодный дождь был неотвязным попутчиком. Клочья облаков висели так низко, что порою казались туманом, скрывавшим большую часть города. Но мрачность погоды вполне соответствовала настроению Гейрмунна.

Своих воинов он оставил в Равенсторпе, отчетливо сознавая, что это путешествие должен совершить один. На сей раз даже Стейнольфур не стал возражать. Гейрмунн не знал, что скажет родителям и брату. Стыд и гнев соперничали за власть над сердцем и словами. Он покидал родительскую семью в гневе, исполненный горделивых замыслов и торопящийся навстречу судьбе. Теперь он возвращался без земель и почти без серебра. Правда, обрел боевую славу, но ее замарало убийство родича датского конунга. Помимо стыда, Гейрмунна одолевал гнев. Когда-то отец не захотел выделить ему ни одного воина, а сам сдал Авальсснес без боя и отправился в Англию.

В месте слияния рек корабль поплыл вверх по Узу на запад. Фосс повернула на восток. Йорвик стоял на клинообразном участке земли, ограниченном двумя реками. Это давало такую же защиту, как и в Редингуме, но город не замыкался в пределах рек. По западному берегу тоже тянулись дома. Стены города построили римляне, как и стены Лундена. Датчане дополнительно укрепили их, превратив Йорвик в самую внушительную крепость из тех, что Гейрмунн видел в Англии.

Вскоре корабль причалил к пристани возле каменного моста. Там стоял промокший и продрогший датчанин, наблюдая за погрузкой и выгрузкой. Этого человека звали Фаравидом. Он подсказал Гейрмунну, как найти жилище Хьёра и Льювины. Их дом стоял в северной стороне, на вершине холма, близ внутренней римской стены.

Гейрмунн поблагодарил Фаравида и двинулся в указанном направлении. Он глубоко надвинул капюшон плаща, защищаясь как от дождя, так и от узнавания. Если весть о Гейрмунне достигла Лундена, она вполне могла достичь и Йорвика. Здешние улицы были замощены досками, прогибавшимися под сапогами. Это делало дороги проходимыми даже в дождь. Под досками с шумом неслась вода. Там, где они отсутствовали, было настоящее месиво, воняющее мочой и дерьмом животных и людей. Гейрмунн пересек большой рынок, пустовавший из-за скверной погоды. Дальнейший его путь пролегал по узким проходам, петляя между хаотично построенными датскими домами и римскими развалинами. Вершина холма скрывалась за облаками.

Когда Гейрмунн достиг старинной внутренней крепостной стены, поднимавшейся над городом, впереди из тумана и дождя появился дом. Выстроен он был из темного дерева. Крыша начиналась почти от земли и круто уходила вверх, где конек украшали фигуры драконов. Дом был окружен римскими колоннами, похожими на мертвые стволы каменного леса. Не хижина, но и далеко не усадебный дом конунга и даже не длинный дом ярла. Как же случилось, что родители добровольно променяли силу и красоту Авальсснеса на это место? Вторая крыша, пониже, нависала над дверью. Гейрмунн с трепетом подошел к двери, немного постоял, затем, тряхнув головой, постучался и выкрикнул приветствие.

Вскоре дверь открылась. На пороге стояла мать.

Узнав сына, она округлила глаза.

– Гейрмунн! – воскликнула Льювина и заключила сына в объятия.

Она несколько раз повторила его имя, плача и крепко прижимая к груди.

– Неужели это правда? Неужели это ты?

– Это я, мама.

Гейрмунн сам был готов заплакать.

Льювина отстранилась, глядя на него, смеясь, плача и качая головой.

– Хьёр! – крикнула она. – Наш сын вернулся!

Мать взяла его за руки:

– Идем же в дом!

Внутри было тепло и сухо, что особенно остро чувствовалось после странствия под дождем. Деревянный пол был устлан плотными коврами. В очаге ровно горел огонь. Услышав шаги, Гейрмунн поднял голову и увидел отца, спускавшегося по деревянной лесенке со второго этажа. С тех пор, как они виделись последний раз, отец исхудал.

– Глазам не верю, – произнес Хьёр, потом бросился к сыну и обнял его даже крепче матери. – А мы, парень, боялись, что потеряли тебя.

– Здравствуй, отец.

– Ну и ну. – Хьёр отступил и тыльной стороной кисти вытер глаза. – Хвала богам.

– Рад видеть вас обоих, – склонил голову Гейрмунн.

Его гнев забылся. Родители были рады встрече с ним. К своему удивлению, и он тоже обрадовался, увидев их.

– А где Хамунн?

– Странствует по морям, – ответил Хьёр. – Торгует, создает союзы. Сказал, что хочет идти своим путем.

Гейрмунну стало немного досадно; он надеялся увидеть брата. И в то же время было приятно узнать, что Хамунн отправился искать свой путь в жизни, а не последовал за родителями в Йорвик. Гейрмунну вспомнилось предсказание Ирсы. Она говорила, что судьбы братьев тесно переплетены и однажды они встретятся снова.

– Желаю ему благополучия, – сказал Гейрмунн. – Я сделаю приношения Ран, дабы оберегала его на море, и Ньёрду – путь дарует ему удачу и богатство.

– Твой плащ совсем намок. Сними, я высушу, – сказала мать.

Гейрмунн снял плащ. Мать встряхнула его и разложила на скамье возле очага.

– А ты садись к столу.

Она подвела сына к стулу. Гейрмунн сидел и смотрел, как мать расставляет на столе кувшин эля, сыр, хлеб и копченую рыбу. Ему подумалось, что Льювина постарела. В черных волосах добавилось седины, а вокруг глаз – морщин. Мать села слева от него, а отец справа. Хьёр тоже постарел. В глазах исчез прежний блеск, плечи ссутулились. Подбородок уже не выпячивался гордо. Время шло, но никто так и не притронулся к еде.

– Это что, шрам?

Мать потянулась к его виску. Гейрмунн улыбнулся и наклонил голову ниже. Пальцами Льювина осторожно откинула волосы сына, чтобы лучше рассмотреть шрам.

– Это меня погладил саксонский воин в Гарингесе. Есть такое место на реке Темзе. От его удара я полетел воду.

– Этот воин нанес тебе глубокую рану. – Материнские пальцы надавили сильнее. – Окажись рядом целитель, шрам был бы поменьше.

Мать убрала руку и нахмурилась.

– Уверен, что ты помогла бы мне лучше любого целителя. Но рана давно затянулась. Я здоров, мама. Тебе не о чем беспокоиться.

Льювина взяла кувшин и, продолжая хмуриться, налила три кружки.

– Ты был в Уэссексе? – спросил отец.

– Был, – ответил Гейрмунн.

– С Хальфданом и Гутрумом?

Гейрмунн кивнул и отхлебнул из кружки.

– Там много земли. Хорошей земли.

– Здесь тоже есть хорошие угодья, – сказала Льювина, протягивая кружку мужу.

– Не сомневаюсь. Но Уэссекс вскоре падет под натиском Гутрума. Я был рядом с ним, когда он убивал Этельреда. Теперь Гутрум стал конунгом. Он говорил, что сделает меня ярлом и даст земли.