– Человек в беде, как говорится. С той поры мы с О’Манинем из Мэнло писали друг другу каждую неделю. И во всех письмах он мне сообщал одно: что аппетит у него напрочь поменялся. Жаловался, что не выносит теперь вкуса картошки, мяса или капусты. Он бы всю землю и небо над ней отдал за чай и рыбу – две вещи, которых я терпеть не могу. Но, как говорится, чего только в жизни не бывает. Раньше я никогда не был в восторге от мяса и капусты, но с тех пор, как побывал в больнице, мог есть их полусырыми прямо из горшка. И точно так же картошку. Картошку я ел три раза в день, если доводилось…

– “Лодыжка твоя старая опять вывихнута, – говорит он. – Клянусь солнечным сплетением Галена и пуповиной знахаря Фениев, если ты хоть еще раз явишься ко мне со своей сраной старой лодыжкой…”

– “Семь шиллингов шесть пенсов”, – сказал он. “Буду должен вам семь шиллингов шесть пенсов, – сказал я. – Отдам, как только эта бутылка мне поможет…”

– Поможет, как говорится. А вот мне уже ничто не могло помочь. Кишки все время были ненасытными. Картошка, мясо и капуста шли у меня на завтрак, на обед и ужин. “Эти закопченные старые трубы разжигают твой аппетит”, – сказала моя старуха. “Вовсе нет, – сказал я. – Просто у меня кишки ненасытные”…

– И вот, братец ты мой, он вскочил и хватил бутылкой об пол…

– Клянусь душой, если б я так вскочил, как говорится, мои кишки мотало бы туда-сюда еще полчаса. Я рассказал это Ирландскоговорящему, который жил у нас в то лето, когда я скончался. Он изучал медицину и должен был выпускаться через год. Ирландско-говорящий подробно расспросил меня про то, как меня разреза́ли. “Вы с человеком из Мэнло были на одном столе”, – сказал он…

– …Qu’il retournerait pour libérer la France…

– Потом он раздавил под столом осколки бутылки. Пнул полку и опрокинул все, что на ней было. “Я бы заставил тебя сожрать все эти осколки, если меня не лишили бы за это докторского звания!” – сказал он. И пошел к Пядару Трактирщику…

– Потыраны Господни, вот так история, как же тебе повезло! Если б ты выпил эту ядовитую бутылку, ты бы просто слег, как тот мужик недавно…

– А ведь и слег, как говорится. “Кишки у тебя с тех пор ненасытные, – говорит молодой доктор, – потому что у тебя теперь аппетит человека из Мэнло. Доктора и нёрсы в тот день были малость во хмелю после танцев накануне вечером!” – говорит он. “Очень может быть, как говорится”, – говорю я. “Ты в жизни не поверишь, – говорит он, – но когда они запихивали кишки обратно, они случайно вложили кишки человека из Мэнло в тебя, а твои кишки – в него. Вот почему ты курить бросил…”

– Зато воровать-то ты никогда не бросал, Тим Придорожник. После того как они тебя разрезали, ты утащил с берега мои водоросли…

– И мою кияночку…

– Кто знает, может, он и те кишки украл у человека из Мэнло!..

– Если они где-нибудь без присмотра остались…

– А мне он сказал, что у меня проткнули ножом край печени. “Тебе проткнули ножом край печени, – сказал он. – Так-то вот”. “Предательский род Одноухих, – сказал я. – Заклинаю вас моей пронзенной печенью, доктор! Поклянитесь против них в суде всем, чем только можете. Их повесят”…

– Пришла к нему Катрина. “Что с вами?” – говорит он. “Нель была здесь недавно, – говорит она. – Как вы думаете, доктор, может ли то, чем она сейчас страдает, ее хоть как-нибудь убить? Помоги вам Бог, доктор! Люди говорят, что у вас есть яд. Я поделюсь с вами наследством Баб! Никто ведь не узнает, если вы положите немножко и скажете ей, что это самая лучшая бутылка: выпить две ложечки перед сном и еще потом натощак”…

– Но ведь Нель могла привлечь по закону ее, а потом и доктора…

– Божечки! Да разве ж доктор мне в тот день все не выложил…

– А я так и не увидала своего фунта с того дня и до самого дня смерти…

– …Что эта мерзавка просила его меня отравить. Он так прямо не сказал, но…

– …Но послушай, Джуан, она в конце концов отдала тебе твой серебряный чайник?

– …Я сразу должна была догадаться – по тому, как доктор говорил в этот день… Кити Печеная Картошка! Не верь ей, Джек! Джек Мужик! Не верь этой паразитке Кити!..

– Бог накажет нас, Катрина, за все, что мы говорим…

– Я лопну! Я лопну! Я лопну!

– …Клянусь душой, как говорится, что я чинил ей трубу как раз в это самое время…

– …Дьявол побери твою душу, голуба, я, конечно, ничего против нее не имею, но она вытянула из меня пару пенсов, когда ей был нужен раундтайбл. И на кой ей понадобился раундтайбл. Вот погляди на меня…

– Бездельник ты эдакий! Пара пенсов у тебя!..

– Какой позор, Куррин, что мы упустили английский рынок! У меня был надел земли…

– Дьявол побери твою душу, не бывало лучшего надела земли под небесными звездами, чем та моя полоска. Не бывало, голуба. Но в конце концов у меня совсем не осталось сил и желания все время бегать за скотом Нель и Катрины и гонять его. Эти две меня дочиста ободрали, хоть я против них ничего не имею!

– А посмотри, как мое большое хозяйство пришло в упадок. Осел Проглота и скотина Придорожника день и ночь месили копытами поле. Старший сын водится с дочерью Придорожника, даже притом что на нее с самого рождения наложили строгий гейс, чтоб не приближалась к моей куче торфа…

– Потыраны, разве Бриан Старший не говорил, что на ее-то собственной куче давно устроили себе гнездо ласки!

– Разрази ее дьявол! Отвела моему старшему сыну глаза какой-то чертовщиной. У нее есть маленькая фотокамера, и она снимает себя в этих коротеньких воздушных тряпочках. Сын Черноножки думает, что моя старуха там, дома, очень хочет пустить второго сына по миру и всю мою большую собственность передать старшему сыну. Чтоб меня черт унес, если она это сделает!..

– …Упражнение: осел вытаптывает траву на четырех квадратных перчах[181] земли еженощно. А теперь вопрос, Куррин. Сколько раз уместится четыре квадратных перча земли в семнадцати акрах твоего хозяйства: семнадцать помножить на четыре, помножить на сорок…

– …Оныст, Доти, в Катрине не было ни капли романтизма. Она всегда хотела занять место получше. Надеялась ограбить кого-нибудь из благородных господ, какие навещали эти края. Уж конечно, это было не из любви к Джеку Мужику…

– Не верь ей, Джек. Разве можно верить Норушке Вшивые Бедра?..

– Бог накажет нас за все, что мы говорим…

– …У нее никак не выходило добыть себе мужчину. Бриан Старший сам мне говорил, что она была как неотвязная простуда. Стоит только выгнать ее изо рта, как она уже у тебя в носу…