Повинуясь минутной слабости он прошёл дворами в сторону пекарни, где работала Валентина, оправдав свой манёвр тем, что его знакомая варит лучший в мире кофе, а он ему сейчас жизненно необходим.

— Ладно, Ольга, я ведь все равно докопаюсь до правды. — бубнил он себе под нос, выворачивая на проспект.

Открыв стеклянную дверь и звякнув колокольчиком на ней, он тут же привлек внимание скучающих продавщиц. На его счастье Валя оказалась на месте, и как только Денис взглянул в ее лучистые радостные глаза, ему сразу стало очевидно, что не за кофием он сюда пришел, а за ее лаской.

Томная, румяная, пышущая здоровьем и домашним теплом Валечка была нужна ему в эту минуту как никто другой. Только эта приветливая, земная девушка с нежностью смотрящая в его потерянные глаза, могла заставить Дениса поверить в то, что мир еще не вконец обезумел.

— Привет, Валёк, — пристыженно пролепетал он. — Не сваришь мне своего фирменного кофе?

— Конечно, Динечка, — промурлыкала она, смущенно отворачиваясь от любопытной напарницы.

Та прямо-таки сверлила своими глазищами потупившегося Дениса и, наверное, прожгла бы на нем дыру, но на счастье парня из подсобки донесся запах подрумянившегося хлеба, и булочница метнулась к печам. Валя и Денис остались наедине.

— А я все думаю, от чего это ты к нам совсем не заходишь, — с грустью прошелестела Валя, — не из-за меня ли?

— Ну, что ты, Валюш, — нагло врал Денис, сгорая со стыда и уже жалея, что зашёл сюда.

— Да ладно, — отмахнулась она, отворачиваясь к кофеварке. — Я же понимаю, что не пара тебе. Хотя, конечно, в начале-то я ещё надеялась, но потом мне Наташка всё разъяснила…

— Какая ещё Наташка? — не понял Денис.

— Ты заходил, когда долг хотел отдать, она вместо меня работала, — объяснила Валя.

— Да, что эта Наташка может вообще знать?! — возмутился Денис.

— Да ничего, просто она мне глаза на мои мечтания открыла. Сказала, что ждать такого прынца как ты бесполезно, ну, мне по крайней мере бесполезно.

— Завистливая баба она — твоя Наташка, вот кто! — запальчиво вскричал Денис.

— Наверное, ты прав, но если бы ты по мне скучал, то не исчез бы вот так… без объяснений.

Её взгляд был грустный, но не упрекающий, и Дениса это очень тронуло, но тут же стало трудно дышать, наверное, от удушливого стыда. Он закашлялся, судорожно подбирая слова оправдания или утешения, но не знал, что сказать. Да и что тут, в самом деле, скажешь?

— Спасибо, — пробормотал он принимая сваренный кофе.

— Пожалуйста, ты заходи к нам, я ведь на тебя зла не держу, просто грустно мне иногда и одиноко, — добавила она чуть тише.

Денис поставил стакан на прилавок и порывисто схватил пухлую, розовую ручку Валечки.

— Валюша, солнышко ты моё, да ты даже не представляешь, как заблуждаешься на свой счет! Ты же самое доброе и искренне создание, которое я когда-либо встречал. Это я, я тебя не достоин! Я увидел тебя, такую сдобную, аппетитную как твои круосанчики и как последний кобелина просто не удержался… — он запнулся. — Но потом, когда понял, что ты совсем другая, что ты домашняя, верная, а я… Я знаешь, бабник я распоследний вот так-то, — выдохнул он. — Ты прости меня, Валь, прости, не надо было мне приходить. Я ведь не за варевом твоим сюда явился, а за теплом. Но разве я могу брать его безвозмездно?

Он крепко сжал ее пухлые ручки и стремительно вышел, пока ошарашенная Валентина не опомнилась и не сказала ещё чего-нибудь трогательного.

Оказавшись на шумнном проспект, Денис вдохнул хрустальный, морозный воздух и попытался прийти в себя. Во всем его теле ещё покалывало электрическое возбуждение, но взбесившееся было сердце понемногу замедляло свой ход. Он закурил. В городе наступили ранние сумерки, столь любимые им. Они умиротворяли, окутывая кобальтом и неоновым сиянием рекламных вывесок. Денис постоял еще с минуту у входа, тайком любуясь по-прежнему растерянной Валентиной, потом потушил сигарету об урну и, бросив прощальный взгляд на вывеску с крендельком, направился в сторону Катиного дома.

Денис пытался заставил себя не думать о покинутой им Валечке, а вернуться на час назад — в тот самый момент, когда он затеял разговор с Ольгой, выведший его из себя. Но это давалось ему с трудом. Стоило воссоздать в памяти кухонный разговор, как вместо светлоокой, блондинки ему грезилась кареглазая шатенка, растягивающая алые, пухлые губки в трогательной улыбке.

Денис гнал от себя Вален образ, запрещая себя даже мечтать о ней, ведь забыться в ее мягких объятьях он уже не мог — совесть не позволила бы, а значит и думать нечего, надо искать утешение в чём-то другом. «В чем? — задавался вопросом Денис и тут же отвечал, — в дедукции!».

К машине он даже не подошел, по понятной причине решил, пройтись пешком — ведь на ходу думается лучше, а пораскинуть мозгами ему было над чем. Во-первых, Ольга и, в самом, деле не вполне человек, но и не вполне Ангел, а что-то между. Будут ли такими как она все люди будущего, не понятно, ведь по её словам, Леги не собираются вторгаться в сознания людей, они лишь должны повысить их вибрации, которые призваны разрушить устаревшие шаблоны и матрицы.

Чем это грозит будущему человечеству Денис уже знал, и предпочел не фантазировать как это будет происходить в реале. Хотя страшная картина, в которой каждую минуту сгорали тысячи, сея адскую панику и хаос, все же возникла перед его внутренним взором, но усилием воли была отогнана (ведь Ольга говорила, что этот кошмар начнется не ранее чем через один круг жизни, а это минимум 2 поколения, есть время подготовиться).

Во-вторых, Ольга прибыла в Питер (кстати, почему именно Питер не ясно) для того, чтобы предотвратить бессмысленные жертвы, но как она это делает не понятно. Так же не понятно почему Дениса в это таинство не посвящают. Хотя нет, это-то как раз очевидно — он просто-напросто еще не достаточно подготовлен, как говорила Хельма.

Злиться было бесполезно, в этом Денису пришлось себе признаться, ведь это чистейшая правда; он все равно что новорожденный, младенчик, подслеповатый щенок, который только-только начал различать контуры реального мира. Странно, что Ольга выбрала именно его. Хотя если подумать и это не странно — ведь он человек решительный, помушкитёрить не дурак, опять же не жадный.

Но был и третий вопрос, так и оставшийся не решенным, и ради его прояснения Денис и вышагивал по обледеневшему тротуару в сторону 12 линии.

Когда он зашел в генеральский дом, то немедля поднялся на последний этаж, постоял с минуту у дверного звонка, и переведя дух, уверенно вдавил маленькую черную кнопочку. Через пару минут за дверью послышались шаги, потом лязг замка и скрип открывающейся двери. Аграфена Стефановна не выглядела удивленной.

— Чего-то ты долго, — протянула она, меряя его внимательным взглядом, — я думала раньше придешь.

— Дела, — коротко пояснил Денис, решив, что удивляться тут не чему, тоже небось, ведьма, да похлеще Хельмы.