— Ну проходи, чего стоишь как истукан? — пригласила она, и Денис вошел в темную, пропахшую трупным запахом и травами квартиру.

Тошнотворный, сладковатый духан объяснился почти сразу, на столе, что занимал всю центральную часть гостиной красовался ужасающий натюрморт из потрохов. Печёночки, селезёночки и почки завивались спиралью вокруг довольно крупного сердца, поверх, которого лежало ещё два поменьше и Денис мельком подумал, что оно могло принадлежать и человеку.

— Колдуете? — поинтересовался он, прикрывая нос манжетом.

— Гадаю, — отозвалась ведьма сощурившись.

— На кого? — будничным тоном осведомился Денис, старясь придать обстановке обыденности.

— На тебя, — протянула гадалка, усаживаясь за стол и приглашая его сесть напротив.

Содрогнувшись и все-таки удивившись (хотя и обещал себе не делать этого), Денис осторожно опустился в дорогое, но знавшее лучшие времена кресло эпохи ренессанса.

— Положи руки вон туда, — указала Аграфена Стефановна на две звезды выжженные в деревянной столешнице, и только тогда Денис обратил внимание, что весть стол испещрён загадочными оккультными символами.

— Мне чего-то не хочется, — смалодушничал он, шаря по завиткам, и письменам настороженным взглядом.

— Жаль, — вздохнула Аграфена Стефановна, — столько кошек и буйвол зря пропадут.

— А зачем вам все это… — Денис брезгливо обвел рукою композицию из звериных внутренностей — художество?

— Кровь и плоть живых существ, мой юный друг, — лучший источник информации. Каждый работает с тем каналом, к которому имеет доступ. Хельма может извлечь пользу из растай, я из смерти. Каждому свое, мой мальчик, каждому свое.

— Вы знаете Хельму?!

— Конечно, нас ведь не так много осталось и мы держим связь.

— Понятно, — пробудил Денис, догадываясь теперь, кто подстроил его путешествие в Карелию. — А мы значит — простые людишки у вас так, в качестве марионеток?!

— Ну ты допустим не простой парень, иначе не приметил бы Белого, — она хитро сощурилась и неожиданно подмигнула ему.

Денис сначала отвернулся, делая вид, что рассматривает старинный гарнитур, но потом все же взглянул на Аграфену Стефановну и откашлявшись проговорил:

— Я собственно, из-за него к вам и пришёл…

— Да, да, из-за него родимого, из-за кого же? — перебила она, поцокав языком. — Но руки-то на пентаграмму все же положи.

Поняв, что без намеченного ведьмой ритуала, ответов не получит, Денис со вздохом плюхнул свои руки на указанные места. От удара тошнотворная конструкция содрогнулась и с отвратительным звуком, вершина пирамидки из сердец шмякнулась в центр орнамента.

Аграфена Стефановна с упреком взглянула на Дениса и как ни в чём не бывало водрузила кровавую «вишенку» обратно на «торт». Денис сглотнул и решил, что глаза лучше закрыть.

— Вот это правильно, — похвалила гадалка. — просто сиди, а еще лучше спи. Ведь тебе очень сильно хочется спать, ты с трудом удерживаешь внимание на происходящем, твое тело наливается приятной тяжестью, мышцы расслабляются и ты… Засыпаешь, — мелькнуло последней вспышкой в уже неподвластном Денису сознании.

Что было дальше он не знал, потому что прибывал не на 12 линии, а в подвале старинного замка, куда свозил целыми телегами свитки, фолианты и маленькие пухлые томики книг, а потом кидал их в пламя, и те вспыхивали, унося свои тайны. От огня у него горело лицо, а от работы ныли мышцы, но вот он неожиданно почувствовал, как в центре его лба вспыхнул настоящий пожар. Он тер во сне лоб, обмахивал себя толстенной книгой, чтобы унять жар и, в конце концов, пробудился.

Оказалось, что это старая ведьма склонилась над ним и тычет ему в лоб окровавленным пальцем, нашептывая какую-то тарабарщину.

— Что вы делаете, — возмутился Денис, — подняв руку, чтобы вытереть лоб.

— И не думай, — прикрикнула на него гадалка, поймав его за запястье. — Это ещё не все. Сиди пока.

Закусив губу и засунув подальше свое самолюбие, Денис поерзал в кресле, но остался селить. А старая ведьма вернулась на свое место и вытерев руки тряпицей, принялась вещать.

— Белый за тобой ходил не случайно, думаю к Ольге тебя привёл именно он.

«И про Ольгу знает, — мелькнуло в голове у Дениса».

— Но кто он, ваш Белый? — проговорил он вслух.

— Вот ты чудной! — прыснула Аграфена Стефановна. — Ты ж в Катином дневнике читал, кто он такой!

— Посланник Богов, —прошептал Денис, поняв, наконец, что старая знает про него буквально всё.

— Он самый.

— А почему он… Ну… Призрак?

— Он не призрак, а существо способное находиться в нескольких измерениях одновременно. Считай, что он для тебя что-то вроде тотемного животного.

— А кем он был для Кати?

— Для Кати он был провожающим, — пояснила гадалка. — Белый никогда не оставляет тех, кто решился на встречу с Легом, даже если знает, что это будет последний их день.

— Понятно, — протянул Денис. Загадочное присутствие волка на местах гибели выгоревших объяснилось.

— Я удовлетворила твое любопытство?

— Не совсем, — поспешно выпалил Денис, — Почему он привел к Ольге именно меня?

— Ну уж этого я не знаю, я ведь к нему в голову залезть не могу. Увидел, наверное, в тебе нечто полезное нашему делу.

— А у вас с Ольгой одно дело? — решил уточнить Денис.

— Одно, одно, но делаем мы его по-разному.

— Надеюсь, — пробубнил Денис, не желая представлять Ольгу, потрошащую кошек.

Гадалка смотрела на Дениса, с трудом сдерживая улыбку.

— Про Белого закончили? — спросила она.

— Нет, — упрямился Денис, желая выяснить всё, что знает эта ведьма. — Он и дальше будет меня преследовать?

— Будет, если ты собьешься с выбранного пути.

— Он что же мой, типа, наставник что ли теперь?

Аграфена Стефановна вздохнула.

— Да, воистину, пути Богов неисповедимы. — Она скептически осмотрела Дениса, а потом все же пояснила, — Не наставник а поводырь и защитник. С чего тебе такая честь не спрашивай, сама не пойму пока.

— Ясно, — буркнул Денис, хотя, на самом деле, ничего ему было не ясно.

— Ну теперь то ты удовлетворился?

Денис кивнул, поняв, что всё это была прелюдия, самое интересное Аграфена Стефановна припасла на десерт. Но как только он подумал о еде, его тут же затошнило, он мельком глянул на натюрморт и заметил, что тот больше не симметричен. Все содержимое стола приняло совершенно другую конфигурацию, внутренности животных теперь были разложены в маленькие ячейки, выдолбленные в столешнице и испещрённые письменами.