После той пресс-конференции команду действительно перестали трогать. Мне, во всяком случае, так показалось. Отстали. Врагом всех принципиальных людей стал Слуцкий. Он вызвал огонь на себя, спровоцировал гнев. Любой тренер, любой человек, отвечающий за коллектив, должен снимать давление с команды. Леонид выполнил свой долг.

Моуринью может быть самым несимпатичным человеком на свете, но он делал так, чтобы давления на команду не было – только на него. Слуцкий в той ситуации поступил аналогично. В какой-то степени он стал жупелом, ту скандальную историю с определенного момента рассматривали исключительно как неблаговидный, аморальный поступок Слуцкого. Говорилось, что он совершил преступление перед футболом, и «Крылья» за это расплачиваются падением в турнирной таблице.

Евгений Ловчев утверждал, что чуть ли не проклятье действует. Тот же Бубнов почему-то не выводил на чистую воду скакавшего от радости после голов «Терека» Вячеслава Грозного. И Рамзана Кадырова, по понятным причинам, не обличал. Для этого нужна изрядная смелость. А Слуцкий ничего плохого сделать ему не мог. Он просто терпел.

И не мог бросить команду даже ради своих принципов. Для Слуцкого коллектив выше личных амбиций. Выше всего. Мне кажется, иной раз он вопреки враждебным обстоятельствам добивается результата именно потому, что в его работе есть самопожертвование.

Хотя, уверен, многие болельщики скажут: Слуцкий просто пытался обелить себя после такого ужасного матча, отмазывался. Но думаю, что даже в той критической ситуации человек все равно проявил свои лучшие качества. Для него команда – всё. Он не мог уйти и бросить клуб, сказав: я – д’Артаньян, а вы все жуки навозные».

Кстати, из товарищей Слуцкий с Фёдоровым, по оценке последнего, превратились в друзей именно в те дни. Комментатор все время был с тренером на связи, рубился за него в Интернете с болельщиками. Точно так же и сам Слуцкий вел себя по отношению к Фёдорову, когда после высказанных в телеэфире «НТВ-плюс» сомнений в честности одного из матчей «Зенита» на Дмитрия обрушилась карающая длань Газпрома и комментатора навсегда убрали с футбольных каналов.

«Для меня в той ситуации поддержка друзей и близких была очень важна, – говорит Фёдоров. – Она оказала на меня чрезвычайное реабилитирующее воздействие. Я не запил с горя, не ушел в депрессию. И то, что Слуцкий тогда был рядом и поддерживал, очень ценно».

Я хорошо понимаю коллегу. Отлично помню, как мне было плохо в момент внезапного увольнения из «Спорт-Экспресса» летом 2012 года. Это уже потом я устроюсь на «Чемпионат», выиграю суд у своего бывшего издания, доказав незаконность увольнения, а после двух лет работы на новом месте получу приглашение обратно уже от новых владельцев – и вернусь в родной дом.

А в тот момент страшно важен был каждый звонок или письмо поддержки.

И я никогда не забуду, что один из таких звонков сделал Слуцкий.

• • • • •

За будущее Слуцкого опасался в тот момент не только я, но и многие другие люди, ему симпатизировавшие. Например, Илья Казаков:

«Помню свой разговор с авторитетнейшим тогда коллегой, который сказал мне: «Все, Слуцкого уже не спасти. Его карьера загублена, и он никогда как тренер уже ничего серьезного не сделает». Меня тогда это настолько потрясло: как можно взять и вот так, за один миг, поставить крест на близком мне человеке! Это казалось настолько несправедливым…

Вообще считаю неправильным, когда на людях ставят крест. На мой взгляд, пока человек живет, у него всегда есть возможность расти. И я категорически не соглашался с таким мнением в отношении Слуцкого. Позвонил ему и предложил в Москве встретиться в закрытом режиме, без диктофонов, с группой ведущих футбольных журналистов и все объяснить начистоту.

Он ведь после той истории сделал то, что ему никогда не было свойственно – наглухо закрылся от прессы и вообще от общения. На сайте «Крыльев» появилось сообщение, что он не будет давать никаких комментариев. И никто не мог ничего понять.

Убедить его пойти на эту встречу не было тяжело. Во-первых, Леонид Викторович – неглупый человек, и ему тоже хотелось изложить свой взгляд. Он понимал: хуже не будет. А во-вторых, осознавал, что без диктофонов может сказать все, что считает нужным – не больше и не меньше. И он был тогда достаточно откровенен.

Риска, считаю, в этом не было. Потому что туда пришли люди, которых я уважал и которым верил. Подставы быть не могло. Эти люди, абсолютно четко услышав, что происходило, могли потом написать от себя то, что считали нужным.

Встреча нужна была в первую очередь для понимания. Ведь все мы, как всегда, обладаем только крупицами информации. И делаем выводы, иногда ошибочные и жесткие, просто потому, что не представляем себе не то что картину в целом, а даже одного реального фрагмента происходящего. На мой взгляд, та встреча имела эффект и во многом развернула тяжелую для Слуцкого информационную ситуацию вспять.

Все, что происходило вокруг того матча, было для него безумно тяжело. И, конечно, изменило его. Такие истории думающего человека не могут не изменить. Человека, который очень глубоко внутри реагирует на происходящее и пытается делать какие-то серьезные выводы. Но, насколько я осведомлен о психологии как науке, человек способен двигаться дальше в своем развитии только в случае успешного преодоления какого-то стресса. А то, что этот матч был стрессовым, очевидно.

В жизни Слуцкого переломным моментом, считаю, был тот, когда он в Волгограде упал с дерева. Та история его не сломила, а закалила. После этого, как бы он ни падал, что бы ни происходило, у него уже был опыт пережитого огромного стресса. Правильно пережитого. Матч «Терек» – «Крылья» тоже ведь очень похож на то падение. И его последующий рост в ЦСКА – это рост человека, который успешно преодолел стресс».

Согласен с Казаковым, поскольку сам на той неформальной встрече со Слуцким присутствовал. И свидетельствую: услышанное ошеломило всех пришедших. Несмотря на то что собрались там люди взрослые и, как мы считали, знающие реалии…

Неверов считает, что та ситуация сделала Слуцкого сильнее и показала его сильные стороны. Он вспоминает:

«Я был очень впечатлен поведением Слуцкого, когда у него начались проблемы в Самаре и со всех сторон его начали несправедливо гнобить. Плюс у команды были хронические задержки зарплат. Ситуация, в общем, очень сложная. Тогда он приехал ко мне и прошел повторное обследование, по сути, в состоянии стресса.

И выяснилась любопытная вещь. В обычном состоянии, когда все ровно, он проявлял себя как человек достаточно спокойный и уравновешенный, и изначальной готовности к обороне у него в общем-то не было. То есть он был раним и открыт для негативных влияний извне. Но в тот момент, когда ситуация резко обострилась и в его жизни наступил самый критический период, мы повторили все тесты.

И оказалось, что именно в таких условиях у него происходит резкая активация боевых черт характера. Это и есть тот самый «синдром льва», о котором я уже упоминал. И который позволяет преодолевать многие серьезные проблемы.