же ей устроила.

Махнув рукой, Сэм создала небольшой воздушный вихрь, с помощью которого подняла с тумбы стакан с водой. Сделав пару глотков, девушка вернула его на место, но отвести теперь взгляд от нее я не могла.

— Вода. Я увидела, как ты потушила пожар, устроенный мной. Воздух. Ты высушила лужи, и портьеры ночью в том зале, да и сейчас свободно перенесла стакан. Земля. Ты тогда наколдовала веточку омелы в охотничьем домике, а еще корягу, из-за которой я чуть не упала с лошади, — Сэм загадочно улыбнулась и кивнула. — Как? Я не понимаю. Стараюсь понять, но это мне чуждо.

Переведя взгляд на свечу, Сэм подмигнула.

— Огонь, — девушка зажгла свечу, — я умею управлять всеми стихиями.

От удивления я, кажется, открыла рот. Знать, что это возможно, и видеть подобное совершенно разные вещи. Все устои, все знания, которые я хранила, которым следовала столько лет были ложными. Вот — передо мной живое доказательство того, что можно управлять любой стихией, и, судя по жизнерадостности Сэм, душу она никому не продавала.

— Я хочу знать все, — требовательно заявила я, — это то, что мне нужно.

— Труд, учеба, развитие, и еще… — не дав ей закончить, в мою комнату постучали.

Открыв дверь, я была шокирована. Видеть ночью у своих покоев короля становится странной привычкой.

— Ваше Величество, — поклонилась я, — время позднее, вы что-то хотели?

— Мимо проходил, услышал, что вы говорите о магии. Позволите, если я лично вам расскажу. — Тон его голоса казался холоднее, чем обычно, быть может мне просто показалось, но Сэм, тут же отвесив реверанс, Эвану вышла из моей комнаты, оставляя нас наедине.

* * *

Ничего толком не объяснив и дав мне всего двадцать минут на сборы, Эван вышел из комнаты и отправился к главным воротам, где, по его словам, мы должны будем встретиться. Взяв немного вещей, я вышла к главному входу, где стояла большая черная карета. Плоская крыша была украшена позолотой, несколько вороных коней поставили во главу упряжки, остальные же были белыми.

— Прошу, — подав мне руку, Эван галантно помог забраться в карету.

Было так странно ехать ночью, куда-то с совершенно незнакомым человеком узнавать о магии. Надеюсь, он не решил так избавиться от меня.

Спустя несколько минут в дороге, я все же нарушила молчание.

— Куда мы едем? — Почти шепотом поинтересовалась.

— Это сюрприз, но обещаю вы будете довольны. — Его глаза смотрели прямо в мои, он будто старался разглядеть что-то, чем вводил меня в ступор.

Недалекая поездка оказалось слишком продолжительной. Уже несколько дней я и Темный король находились в пути в неизвестном для меня направлении. Поначалу ничего, кроме паники, я не чувствовала, позже пришло осознание, что убить меня можно было и в замке и, наконец, расслабившись, я взяла свою книгу. Тишина, и лишь звуки передвигающейся кареты и редкого ржания лошадей сопровождали нас оставшуюся часть пути.

— Что вы читаете? — С прикрытыми глазами поинтересовался король.

Вздрогнув от неожиданности, я чуть не выронила полюбившуюся мне книгу.

— Это история о Гелии и Скотосе, я нашла ее у дядюшки.

— Что ж, любовный роман, значит. Почитайте вслух, эта тишина начинает сводить меня с ума, — почти прорычал он.

Открыв историю на нужной мне странице, я продолжила чтение, только так, чтобы Эван все слышал. Сначала голос дрожал, я сбивалась, но чем дальше читала, тем больше увлекалась.

«Их любовь казалась мне безусловной, не требующей ничего взамен, — шептала Агейп Единому. — Он был готов отдать все ради нее, — из глаз богини текли горькие слезы на книгу, которую она подарила влюбленным, — но тьма его магии взяла верх.»

Когда людей стала поглощать зависть к стихиям, началась битва. Многие пострадали, но Скотос и Гелия приняли решение сбежать. Они оба понимали, что охота за силами Скотоса может оказаться непосильной. И вот глубокой ночью, стоя перед океаном, Скотос ждал ее. Шли минуты, часы, но он продолжал стоять, пока из кустов не вышел маг. Он рассказал, что бедная Гелия решила сражаться и сейчас была совершенно одна, что она ждет его помощи, но Скотос, подумавший, что девушка выбрала не его, решил поступить иначе. Мужчина захотел оградить себя и свою силу от юной Гелии и в одиночку пересек океан, закрыв новую территорию зачарованным туманом, сквозь который ничего не было видно. Гелия не справилась и погибла от рук одного из магов. Выбрав сохранение силы, а не любовь. Скотос навсегда потерял свою единственную. Выбрав сражение, а не любимого. Гелия умерла, мечтая в последний раз взглянуть в изумрудные глаза Скотоса. Разочарованная Агейп нашла мужчину и забрала подаренную книгу. Богиня скорбела по потерянной любви, но даже ей было не под силу вернуть то, что разрушили двое.

«Все могло закончиться иначе, сделай я правильный выбор. Теперь я знаю, что такое правильно. — Писал Скотос. — Правильно — это она. Все связанное с ней было изначально правильным. Она заставила меня чувствовать, подарила столько любви, сколько я не испытывал никогда и больше не испытаю. Я бросил ее, когда был нужен и после навсегда остался проклят. Но проклятье ли то, что лишь ее могу я любить? Что лишь о ее губах я мечтаю и лишь ее кожи хочу касаться? Если это мое проклятье, то я готов жить с ним веками, лишь бы вновь встретить ее и коснуться того огня, что распалил нас.»

Скотос больше никогда не испытывал подобных чувств. У него появилась жена, дети, но лицо Гелии стояло перед его глазами до конца жизни. Агейп больше на землю не спускалась. Богиня теперь наблюдала сверху и не делала больше таких ценных подарков. Но в один день, когда солнце и луна соединились, когда ночь наступила средь бела дня, пожилой Скотос увидел Агейп. Он знал, что совсем скоро покинет этот мир и попросил напоследок об одном одолжении. Передав Агейп исписанные листы, Скотос попросил вставить их в книгу, тем самым закончив ее раз и навсегда.

«Пусть наша история закончилась трагично, я хочу, чтобы все знали, как сильно я любил ее и какую ужасную ошибку совершил. — С замиранием сердца Агейп слушала Скотоса. — Если бы судьба дала мне еще один шанс, я бы все изменил. Без нее, жизнь лишь существование.»

И богиня сжалилась над ним. В последний раз подарив самый ценный свой подарок, она…

— Ваше Величество, мы на месте, — раздался крик кучера.