– Есть другие варианты?

– Я… встречу их лицом к лицу, – сказал Чарли, – встречу обвинения… они… я… они не знают, что… я не смогу пережить суд…

– Чарли, – вскрикнула Эми, – это же я. Почему? Просто… почему? Почему это началось? Чарли! Почему? Ты когда-нибудь остановишься? Ты можешь врать копам, но не мне. Не мне.

Чарли бормотал что-то, повторяя одни и те же слова по кругу.

– Я не дура, – сказал она, – я не боюсь быть твоим другом. Я твой друг.

Эми казалось, словно виниловая будка растет и поглощает ее.

– Мне… нравится. Быть с тобой. Я любила… когда мы вместе работали на остановках сердца. Я обожала быть с тобой в одной смене. И ты ушел… бросил меня.

Она подвинула газету к точке на столе, в которую уставился Чарли.

– Милый. Я читаю это – и знаешь что? Я была сестрой все эти годы. И никто не обвинял меня в убийстве. А тебя обвиняли уже пять раз… может, даже больше; ты говорил, что больше. И люди на самом деле верят, что ты убил этих пациентов.

– Нет, я не могу… это не… я не могу…

– Я здесь, Чарли, – сказала Эми, – я здесь, потому что… я тебя люблю. И я здесь, потому что… я знаю, что ты убил этих людей.

Чарли сидел без движения.

– Я это знаю, – сказала она.

Мир замер. Его губы задвигались.

– Это ради… адреналина? – спросила Эми. Она потянулась через стол. Его рука была холодной. – Ты делал это для того, чтобы ощутить то, что мы ощущаем при работе с остановкой сердца?

Глаза Чарли уставились на край стола.

– Я не знаю почему, – сказала Эми, – я… Я не знаю, что тобой двигало. Но я знаю, что ты умный. Я знаю, что ты это сделал.

– Я не могу…

– Я знаю, что ты это сделал. Пойдем в отделение. Мы вместе им расскажем.

– Я не могу, я не могу, я не могу…

– Потому что я знаю, что ты их убил, Чарли.

Чарли посмотрел на нее.

В этот раз она почувствовала волну холодного воздуха. А затем она увидела, как он поменялся.

Его кожа стала гладкой и блестящей. Его челюсть поменяла форму и позвоночник поменял положение. Затем его глаза разошлись в разные стороны.

Правый глаз уставился на край стола, в его темноту, проделывая кинестетический путь туда и обратно. Левый глаз смотрел на нее. Восковая голова поворачивается и говорит. Его голос звучит низко и холодно. Эми никогда раньше не слышала этот голос. Он не похож на человеческий.

Рядом за этим наблюдают детективы под прикрытием, мужчины с пистолетами… но ей даже не страшно. Она не чувствует зло от человека напротив. Это не ярость и не жажда убийства. Это пустота, кошмарное ничто. Занавес упал. И за ним ничего нет. В ту секунду она поняла: Чарли – это не Чарли. Она не знала его только потому, что знать было просто нечего.

Тим поворачивал приемник и так и сяк, но ничего не было слышно. Голоса были искаженными и тихими. Детективы немного послушали, морщась от шумов из динамика. Дэнни попробовал покрутить ручки. Спустя пару минут они просто уставились на вход в ресторан.

Первым вышел Чарли, один, из боковой двери. Они посмотрели, как он открыл машину и выехал на 22-ю трассу.

– Где она? – спросил Тим.

– Не знаю.

– Мне это не нравится, – сказал Тим, – я иду внутрь.

Затем Эми вышла из главного входа. Она повисла на ручке двери и остановилась в шоке. Детективы выскочили из машины, помахали ей и закричали. Эми посмотрела в направлении звука, затерянного в море парковки.

Она дошла до машины и в слезах свалилась в руки Дэнни. Тим открыл дверь, и они посадили Эми, чтобы она пришла в себя в тепле обогревателя «краун-виктории». Диктофон стоял между сиденьями, лента все еще крутилась. Его вид привел Эми в чувство.

– Ну, – сказала она, – вы всё слышали?

Тим посмотрел на Дэнни.

– Мы его возьмем, – сказал он, – но… нам не все, что он говорил, было слышно.

– Я сказала ему, – ответила Эми, – сказала, что знаю. И с ним произошло что-то странное. Его лицо. Оно стало… ужасным. И он повторял одно и то же, снова и снова.

– Что он говорил?

– Он говорил очень странно, – сказал Эми, – низко, как будто рычал, и делал паузу после каждого слова. Но, кажется, он сказал: «Я. Буду. Бороться. До. Конца».

Эми нужно было подписать показания в офисе прокурора, прежде чем ее отпустили на рождественскую вечеринку на работе. Не важно, что у нее был за день, посетить вечеринку было надо. Это было главное событие года на работе, ради которого сестры подстраивали свое расписание. Обычно эта вечеринка была хорошей по сравнению с обычными корпоративами: врачи, сестры, фармацевты, администрация, секретари и другой персонал собирались под диско-шаром в танцевальном зале отеля «Бриджуотер Марриотт». Коллеги Эми рассчитывали на появление завзятой тусовщицы, которая не стеснялась соблазнять врачей, трясти задницей на танцполе или заставлять всех пить шоты с неприличными названиями. Рождественская вечеринка без Эми – все равно что без Санта-Клауса. Эми не привыкла подводить никого, кроме себя. Она позвонила Донне из кабинета Дэнни и сказала, что опаздывает, но не может объяснить почему.

В Эми бушевало множество неосознанных эмоций. Сначала она чувствовала отвращение от признания Чарли, затем вину, что не поняла, какой он человек раньше, а затем страх перед тьмой внутри него. Она боялась, что ее участие в деле могло стоить ей работы. Потом, спустя секунду, она чувствовала прилив гордости. Она надела микрофон, работала под прикрытием на отдел убийств, ловила серийного убийцу. Она такая крутая! Она чувствовала себя особенной и ощутила, как ее захлестнуло такое тщеславие, которого она не испытывала с тех времен, когда играла на басу в рок-группе. Затем она осознала, что подпитывает свое эго близостью к убийству и подлости, так же как и Чарли за обедом, когда показывал газеты, сделавшие его знаменитым «ангелом смерти». Тогда Эми снова начала себя ненавидеть, а потом почувствовала вину и злость. Эмоции сменяли одна другую. Ни одна из них не задерживалась, казалось гораздо проще не чувствовать ничего. Она жаждала безразличия. Алкоголь для этого был универсальным решением. Он может помочь ей очистить голову.

В отеле она сперва зашла в комнату, которую они сняли с подружками, и немного выпила до вечеринки. Она осмотрела себя в зеркало в лифте и убедилась, что выглядит сексуально: волосы, завитые в золотистые локоны, макияж безупречен, как на выпускном, и платье, которое она выбрала за несколько недель до вечеринки. Оно было узким, без бретелек и приподнимало грудь почти до подбородка, сделанное из кроваво-красного атласа. Эми подумала, что она выглядит по-сказочному, как злая Золушка. Когда двери лифта открылись, она добавила развязности в походку и направилась к танцевальному залу. Может, она и не знала, кем являлась на тот момент или как себя чувствовала, но она точно была уверена в том, что обратит на себя внимание мужчин. При взгляде на такое платье лицо каждого парня превращалось в зеркало. Она знала, что это поверхностное чувство, но оно наполняло ее уверенностью.