– И как зовут этого высокопоставленногочеловека? – неторопливо продолжал Дангатар. – Уж не Гурбанберды лиСаидов, хяким Гурдыкдерийского велаята? Который давно пытается проложить свойканал поставки наркотиков через Туркмению, а Ниязов ему очень в этом отношениимешает…

– Ты… ты ничего не докажешь. У тебя нетдоказательств! – повысил голос Батыр. – Ты вообще не имеешь правадопрашивать меня!

На лестнице послышались шум, скрип, шорох, как будто поступеням поднимают тяжелую тележку. Карташ невольно оглянулся, но в коридоребыло темно, хотя глаз выколи. Дангатар же, казалось, ничего не замечал.

– И опять ты прав, Батыр, – сказал он. – Уменя нет доказательств, я тебя судить не могу... Зато у меня есть человек, итоже высокопоставленный, который сможет разрешить наш спор.

Шум переместился в коридор, неторопливо приблизился, и вполосе света, льющегося из спальни, показались трое. Гриневский выматерилсяшепотом, что же касаемо Алексея, то он даже звука не смог издать от удивления.Да, это был ход со стороны Дангатара. И ход конем по голове. Шах и мат Батыру…

Маша и Джумагуль вкатили в будуар инвалидное кресло, вкотором восседал прямой, как палка, азиат в роскошном халате. Седая, ухоженнаябородка лопатой, скромная чалма – и плотная марлевая повязка на глазах,повязка, на которой проступали два желтоватых, влажных пятна. Появление слепцав сопровождении женщин, по-видимому, для Батыра явилось потрясением не меньшим.

– Ах-хмурат… – только и смог вымолвить он.

– Ахмурат Дидаров, по-прежнему арчин городаНизарат, – хриплым голосом подтвердил слепой, поглаживая рукоять пистолетау себя на коленях. – Тот, которого ты ослепил и оболгал. Думаю, мнеесть, вчем обвинить тебя, Батыр.

Дангатар поднял автомат:

– И не вздумай сделать хоть шаг, Батыр.

Потом повернулся и сказал:

– Алексей, Гавана, Маша… Прошу простить, но дело это внутреннее.Спасибо вам за… в общем, за все. Пожалуйста, подождите внизу, мы скоро к вамприсоединимся…

– Поджигай… – начал было Гриневский, но туркменповторил с нажимом:

– Пожалуйста.

Алексей тоже собрался возразить, но не посмел, натолкнувшисьна взгляд Поджигая. Посмотрел на Джумагуль. Та отвела глаза. Нет, мы все-такичужие, подумал он. Даже словами не передать, насколько чужие. Азия попробоваланас на зуб, пожевала и выплюнула. Азии мы не понравились.

Не чувствуя под собой ног, Карташ повернулся и вышел изспальни, Батыр пискнул им что-то жалостное вслед, но они не оглянулись.Спустились по лестнице вниз, в темноту первого этажа.

– Ну и ночка… – выдохнула Маша и цепко ухватила Карташаза рукав. – Ты как? Жив? По городу такие слухи ходят…

– Чтоб я еще хоть раз в жизни… – сказал Гринев-ский.

Алексей молчал. В голове даже сумбура не было – там царилаполная, звенящая пустота.

В холле первого этажа было пусто, боевики извосточно-воровского сообщества куда-то запропастились, исчез дажеСашка-племянник. А, плевать. Разбежались кто куда, вояки уголовные… Они вышлииз дома, в ночную тишину и прохладу. Алексей устало привалился спиной кстолбику, на котором безмятежно горел фонарь, положил «узи» на парапет, досталсигареты.

– Куда они все подевались… – пробормотал Таксист,недоуменно озираясь по сторонам.

– Очень тяжело? – негромко спросила Маша.

Карташ пожал плечами и сказал:

– Противно.

– Ничего, солдат, – она легонько взъерошила волосыему на затылке. – Все уже кончилось. Правда? Враг побежден, груз вбезопасности, мы живы, остается раздать всем сестрам по серьгам и умотатьотсюда поскорее, как из дурного сна…

Алексей вяло кивнул.

«Все кончилось, все кончилось…», – он катал эту мысль,как леденец во рту, но вкуса не чувствовал. Вкуса победы не было напрочь, однагоречь…

– Тихо! – вдруг яростным шепотом гавкнулГриневский и вскинул автомат, направил его в темноту.

– А вот это хрена вам – все кончилось, –преспокойно донеслось из темноты. – И опустил бы ты свою пукалку, ПетрИгнатьич, пока я из тебя дуршлаг не сделал.

Из темноты бесшумно, точно привидения при лунном свете, одназа другой материализовались фигуры в таких же черных, как у них самих,костюмах. Три, четыре, пять… дюжина бойцов в масках, одинаковых, каксработанные по одному шаблону манекены, выступили на открытый участок, умелорассредоточились полукругом, беря троицу на ступенях в кольцо. Свои «кипарисы»они держали стволами вниз, но отчего-то складывалось полное впечатление, что импотребуется от силы миллисекунда, дабы открыть огонь на поражение.

А потом сквозь оцепление прошел еще один персонаж – уже влетах, в простом камуфляжном бушлате без знаков различия, несомненно славянскойвнешности, небольшими усиками щеточкой неуловимо напоминающий кота Базилио. Необращая ровным счетом никакого внимания на Машу и Гриневского, автомат так и неопустившего, поднялся по ступеням к Карташу, ни слова не говоря взял его заворотник и несколько раз встряхнул – так что зубы лязгнули.

– Мер-рзавец… – прошипел он с каким-то даженаслаждением.

Отпустил, отступил на шаг, окатил ледяным взглядом с ног доголовы. Сказал уже спокойнее, но все еще на взводе, как готовая распрямитьсяпружина:

– Ответь мне только на один вопрос, старший лейтенант.Почему я, Михаил Кацуба, генерал-майор и русский офицер, должен самолично гонятьсяпо всей этой гребаной Азии за тремя идиотами и одним долбаным вагоном? Ты хотьпонимаешь, в какие игры впутался?! М-мальчишка…

– Послушайте, милейший… – вякнул было Гринев-ский, ноназвавшийся генерал-майором Кацубой, не оборачиваясь, сказал: «Молчать, сука!»– таким тоном, что Таксист мигом спекся.

А пожилой вояка выхватил из внутреннего кармана газету, стреском развернул, сунул под нос Карташу. Остро пахнуло свежей типографскойкраской.

– Эт-то что такое, ты можешь мне объяснить?!

Алексей невольно скосил глаза. Перед глазами замелькалистрочки передовицы на русском:

«Вся страна в единодушном гневном порыве осуждает…»,

«…что неудавшееся покушение было организовано при поддержкезападных спецслужб экстремистски настроенными…»,

«…только высокое мастерство и огромный опыт отдела,возглавляемого полковником КНБ Язберды Чарыевым…»,

«…представлен к правительственной награде и внеочередномузванию…».

– Да ты не эту херню читай, ты ниже читай!!! –заорал в полный голос Кацуба и ткнул пальцем в газетный лист, едва не прорвавего насквозь.

Внизу помещалось несколько информашек, шрифтом помельче,некоторые в черных рамках: