А мы же дружно вылили пиво на пол.

Староста непонимающе уставился на нас:

– А… это, это вы чего?

– Что, дурень, думал нас отравить и спокойно выдать некромантам? – сказал я, вынимая меч.

Мои ребята медленно встали, доставая оружие.

Староста заорал и бросился к двери. И не успел.

Дверь распахнулась, и в зал пинком втолкнули серое тело. А за ним зашли довольные близнецы, один из которых вытирал меч.

Тело зашипело и, сверкнув зелеными глазами, ощерилось в нашу сторону. Некромантша, из бока которой хлестала кровь.

Сильных шаманов среди них не было, раз ее рана не затягивалась.

– Вы… убийцы! Проклятые убийцы! Вы поплатитесь за все, все, все! – прохрипела она.

– Они там? – спросил я близнецов.

– Храмовник заколот, а за алтарем есть потайной люк. Она неожиданно вылезла оттуда, мы и прихватили… скорее всего, остальные там же.

– Так. Убийство жреца, – я пропустил мимо ушей уничижительное «храмовник», – укрывательство некромантов и попытка отравить нас. Только вот все мои воины прошли тщательнейшую подготовку. В мой отряд не так-то просто попасть, – медленно сказал я. – При подготовке уже большая часть отсеивается, не справившись со ста тридцатью ядами. Из известных, конечно. В последнее время участились случаи странных отравлений имперцев… Так что подготовку они проходят безупречную. Ты должен был знать о нашем отряде, раз пошел на такой риск.

Я повернулся к дрожащему старосте. Жалкий старик, с плешивой головой. Но по возрасту – мой ровесник. Вот только выглядел я вечно молодым и еще больше тридцати лет буду выглядеть таким. На пике своей формы.

Я махнул рукой, и один из моих людей пронзил мечом старосту, а близнецы двинулись к некромантше. Она выкрикивала проклятья, а затем, метнув полный ненависти взгляд в мою сторону, выплюнула:

– Палач, ты будешь гореть в объятьях убитых душ!

– О нет, – ответил я с улыбкой, когда ее голова покатилась по полу. – Гореть будете вы.

А внутри молился о ее душе. Чтобы Эарт и все драконы отвели душу в цикл и не заставили корчиться от боли на пороге новой жизни.

Наутро вся деревня полыхала. Мы слышали, как выли некроманты, запертые в подвале, не в силах выбраться оттуда. Жителей милостиво закололи и лишь потом подожгли дома.

Гориан сам перерезал горло дочке старосты.

Я долго смотрел на огонь.

Насколько жесток стал император, что любое неповиновение каралось смертью? Раньше его гнев был направлен на Сожженные земли. Теперь любой житель мог убедиться в том, что император постепенно сходит с ума.

Пока на троне сидит самозванка, нет покоя империи.

С ветки ближайшего дерева ко мне спрыгнуло гибкое черное создание и, ловко перебирая лапами, подбежало и уселось рядом. Я наклонился и почесал его за стоящими торчком ушами. Он растянул зубастую пасть в улыбке и заурчал. Мелькающий язык облизывал зеленые глаза, пока гибрид загружал данные на мой браслет.

Я вызвал виртуальный экран и быстро просмотрел, что успел увидеть модифицированный шпион.

Мои глаза округлились, и я чуть не выругался вслух на французском.

– Капитан? – позвал меня Лирр.

Я оглянулся. Ребята уже успели вскочить в седла и ждали моей команды.

Мне необходимо срочно вернуться во дворец, необходимо срочно…

Вздохнув, я настроил передачу данных на устройство бабули с пометкой: «Срочно оповестить императора».

Глава 31

Даже самый красивый цветок не прокормит стрекозу.

Народная поговорка Таррвании

945 год правления Астраэля Фуркаго.

Третий месяц после сезона дождей.

Дворец Алого заката

Винсент

Неделя празднований подходила к концу. Город был устлан цветами и изумрудными листьями сонного дерева, огни в главном храме Зеленого дракона не гасли даже ночью. Отголоски веселья горожан слышались и отсюда, из кельи, проникая через узкое незастекленное окно под потолком.

Я перелистнул страницу, понял, что ничего из прочитанного не осталось в моей голове, и отложил книгу. Да и она мало меня интересовала – очередной напыщенный труд храмовника-шпиона императрицы.

Вот уже три дня я сидел взаперти, в одной из келий храма Зеленого дракона, скудно питался и возносил подношения Эарту. Как и полагалось принцу, ослушавшемуся собственного отца-императора.

Я прожевал пару зерен скорбной травы, почесал заурчавший от трехдневного голода живот и мрачно уставился на огонек ушедшей наполовину свечи.

Даже масляной лампы не оставили, рассчитывая, что я буду прилежно возносить подношения. А не читать книги.

Вот только острое зрение помогало мне видеть даже ночью.

Наказание должно было продлиться еще два дня, а потом меня выпустят, я принесу должные извинения и исполню волю отца.

Конечно, императрица на это и рассчитывала. Ничего и никогда не происходило случайно, если это было связано с Анисой Фуркаго.

…я дрожал от ярости, но все равно смог отсидеть до конца приема. Принимал поздравления и приветствовал свою невесту Дагадар. Часть Сената, включая главу Сарса, воздержалась от поздравлений – они чтили традиции, которые не предполагали на троне никого, кроме дитто. И решение императора было для них неожиданной и неприятной новостью.

Как и для меня. Отец, неужели вы решили, что я совсем бесполезен, раз оскорбили принца таким браком? Слова пронеслись у меня в голове, но вслух я ничего не сказал.

Сенаторы тоже не стали возражать открыто. Иначе могли закончить свои жизни в изгнании или на одной из стен города – там все еще гнили тела двух недовольных, повешенных месяц назад.

Я пил вино и поглядывал на Тана с Аджитом. А затем, когда необходимая по этикету часть времени прошла, я встал, впервые в жизни пожаловался на нестерпимую головную боль и под тяжелым взглядом отца вышел из зала. Императрица торжествовала.

Конечно, я знал, что буду наказан и, возможно, с особой жестокостью.

Но так ведь лучше, чем потерять самообладание на публике?

Уже в своих покоях я разбил зеркало и костяшки пальцев, пытаясь избавиться от вспыхнувшего внутри гнева.

По правилам меня, скорее всего, отошлют в страну, которая теперь стала нашей новой провинцией. И отец останется один на один с императрицей.

Я был уверен, что именно она нашептала ему это предложение. Именно она подстроила все таким образом. Именно она плела козни, пока отец пытался склеить кусочки разваливающейся страны.

Наутро за мной пришли стражи императрицы. Я покорно дал себя переодеть в зеленый плащ священника, и меня проводили в храм Эарта.

Для всех, кто встречался нам на пути и, почтительно склонив голову, отходил в сторону, я был достойнейшим подносителем Эарта, даже в