продолжая одной рукой придерживаться за перила, а второй опираться на ружье, как на посох. – Не хочу оставаться одна после захода солнца.

– А как же служанка? Та, которая очень проницательна и сразу все понимает. – Эдриан не сдержался от ухмылки.

– Пожалуйста, не шути над моей камеристкой. Лидия просто очень болтлива и не всегда думает, когда говорит.

– В отличие от ее молчаливой госпожи, – улыбнулся он девушке.

Стефани бросила напряженный взгляд в ту сторону, где сидел граф. Ей не терпелось узнать, действительно ли они говорили о браке или же отец ошибся в своих предположениях? Может, об облаве? Тогда зачем наедине? Ее тоже могли бы пригласить… И тут, всмотревшись в ярко-голубые глаза интенданта, девушка охнула от собственного озарения.

– Давай помогу тебе. – Мужчина протянул руки, чтобы перенести ее.

Стефани застыла. Соблазн вновь почувствовать его тепло и заботу был слишком велик, но обида требовала отказаться. Вопросы о ее будущем должны решаться вместе с ней, а не в обход.

– Не упрямься. Будешь использовать ружье в качестве трости, испортишь приклад и собьешь прицел. – Эдриан протягивал руки, не понимая причину ее замешательства.

– Это можно починить…

– А вдруг ружье понадобится… – Мужчина обернулся к высоким оконным проемам и увидел, что уже стемнело. Очень быстро – буквально за десять минут.

– Ну… – Стефани растерялась.

Этого было достаточно, чтобы Эдриан подхватил ее на руки и принялся быстро спускаться по ступенькам.

– Я могла дойти сама, – буркнула девушка, но все же обхватила его за шею.

– И унизила бы своим поведением не только меня, но и своего отца.

Стефани хмуро взглянула на профиль мужчины. Как же раздражали моменты, когда он оказывался прав. Не оставалось ничего, кроме как согласиться…

Эдриан сошел с лестницы. Люди, занимавшие ближайшие столики, с любопытством смотрели на парочку, шептали их имена и ухмылялись. Но интенданту в очередной раз было плевать на сплетни. Человек любит выдумывать, а уж когда есть повод, то почему бы не потешить собственное эго и очернить чье-либо имя, чтобы свое казалось чистым, как слеза младенца.

С улицы донесся дикий свист, словно началось какое-то безумное соревнование. Звук разрезал воздух и сильно ударил по ушам. Сидящие возле входа постояльцы подскочили со своих мест и ринулись врассыпную, сбивая друг друга с ног. Окно большой витрины дало трещину. Стекла задрожали под напором ураганного ветра.

Эдриан крепко прижал к себе девушку, наблюдая, как на улице клубится тьма. Сквозь окна не было видно ни домов на противоположной стороне бульвара, ни единого оранжевого просвета уличных фонарей. Ничего. Там будто бы разверзлась бездна.

Глава 29

– Эта тварь пришла за нами, – прошептала Стефани, перехватив ружье поближе к середине ствола.

– Кажется, он не оставляет нам выбора, – отстраненно ответил Эдриан, понимая, что оборотень не случайно уже второй раз нападал там, где находились они.

Сильный порыв разбил стекла на миллион крошечных осколков. Ураганный ветер подхватил мелкий мусор с улицы и швырнул в лица горожан, не позволяя открыть глаза. Интендант резко развернулся и подставил первому порыву спину, укрыв Стефани от режущей глаза пыли.

Оранжевый свет заплясал по полу в диком танце. Свечи гасли одна за другой, постепенно наполняя таверну мраком.

– Свет! – вскрикнула девушка, пытаясь выскользнуть из его рук.

– Знаю. – Эдриан грубо поставил девушку на ноги возле барной стойки, чтобы она смогла опереться на столешницу.

Стефани вцепилась в пропитанное алкоголем дерево. Она взвела курок и обнаружила, что оружие уже было заряжено. Видимо, сделала это перед выходом из номера и забыла, использовав ружье в качестве посоха. Устроившись за барной стойкой, будто это был габион[21], девушка стала искать отца. Петляя между опрокинутыми столами и стульями, граф медленно продвигался в сторону дочери. Его толкали, поэтому мужчине приходилось останавливаться, чтобы не упасть.

Гул усилился. В ушах поднялся такой вой, что ничего невозможно было расслышать. Люди истошно вопили от ужаса, их крики сливались с общей какофонией и только усиливали ее. Стулья опрокидывались и мешали движению убегающих горожан.

Но не все поддались панике. Несколько выпивох достали пистолеты, бармен методично заряжал ружье. Кто-то выстрелил во тьму, но это не возымело никакого эффекта. Мрак, напоминающий дым могильного костра, на мгновение развеялся, пропустив сквозь себя кусок свинца, и вновь сросся плотной пеленой.

Петли скрипели, трещали и щелкали. Входная дверь содрогалась, будто кто-то бился в нее. Она покрывалась ползучим липким туманом и стонала под натиском сверхъестественной стихии. Гвозди начали выходить из своих отверстий и осыпаться на пол.

– Надо не позволить ему войти. – Эдриан ринулся к полкам со спиртным и ухватил пару бутылок. – Не позволяйте свету погаснуть! Тьма наступает!

Некоторые паникующие замерли. Не поддавшиеся общему смятению горожане быстро стали зажигать свечи и масляные фонари, пользуясь огнивом и масляными зажигалками. Даже те, кто не расслышал крик Эдриана, сориентировались по действиям остальных. Кто-то даже догадался снять со стены пару декоративных факелов и попытался разжечь старые сухие тряпки на них.

– Папа́, камин! – крикнула Стефани отцу, воспользовавшись паузой между ураганными порывами. Граф уже был на полпути к дочери, когда она заметила, что легкая дымка сверху ложится на поленья. – Нельзя, чтобы он затух!

Господин де Монклар кивнул и огляделся в поисках чего-то, что могло бы разжечь огонь. Решение буквально валялось на полу. Пара бутылок с бидарским ромом лежали рядом с перевернутым столом. Он подхватил их и швырнул в очаг. Пламя вспыхнуло. Лизавшая поленья чернота зашипела, как придавленная змея, и исчезла в дымоходе.

Входная дверь выгнулась. Эдриан спешил. У него созрел план, как выиграть время и не позволить оборотню проникнуть внутрь. Если колдун окажется в помещении, у них не будет ни малейшего шанса против него.

Интендант снял со стены факел, облил керосином из фонаря и поджег. Затем поспешил ко входу под завывающий ветер и немой крик Стефани. Остановиться он не мог: исход битвы зависел от его действий.

Дверь разломилась на две части по центру. Правая опала на пол, а левая осталась трепыхаться на петлях. В проеме мелькнул желто-оранжевый глаз. Эдриан бросил фонарь с остатками керосина с такой силой, что заныли мышцы плеча. Импровизированный снаряд вылетел за порог.

Выставив вперед горящий факел, Эдриан подбежал к проему так близко, как мог. В нос ударил запах разложения, а на языке он ощутил гнилостный привкус. Такая вонь у него прочно ассоциировалась с трупами, которые обнаруживали после одной-двух недель гниения. Глаза заслезились от ядовитого смрада.

Интендант кинул факел на камни, где по идее должен был разбиться фонарь, и разлиться оставшийся керосин.