весь день. Слова отца не выходили из головы. Когда и как она успела влюбиться в Эдриана? Девушка перебирала их встречи. В большинстве своем они были мимолетными, но такими яркими. До того как она решилась посетить его квартиру, чтобы поговорить с Чинвенду, они виделись несколько раз на улицах города. Мужчина всегда учтиво приветствовал ее, она отвечала. Они расходились и… Стефани ловила себя на мысли, что ей этого мало. Не раз она думала остановиться, заговорить и тронуть колкостью. Сейчас девушка понимала, что ей всего-навсего хотелось побыть рядом с ним подольше.

Советы, полученные от отца, возымели свой эффект. Конечно, Стефани не избавилась от страха замужества. Брачные узы все еще представлялись ей тюремными оковами. Но что-то изменилось. Маленькая девочка, что пряталась глубоко внутри за толстой шипастой оградой, набралась храбрости и пробила брешь в стене страха и отчуждения. Если так пойдет дальше, то скоро замешательство перед брачными узами и вовсе исчезнет. И это пугало Стефани еще сильнее. Что если тогда она станет слабой и беззащитной?

Как бы Стефани ни старалась, отрицать свою влюбленность она не могла. Эдриан дарил чувство защищенности, уверенности, поддержки. Ей хотелось видеть его, касаться, ощущать тепло, целовать… Голова шла кругом, когда девушка представляла себя наедине с интендантом. Образы захватывали воображение, а тело… Оно делалось воздушным, невесомым, как летящие над полями пушинки одуванчика.

Вернувшаяся из книжной лавки Лидия поразилась, что госпожа совсем не поела. Но Стефани не хотелось. Любимые блюда не вызывали аппетита. Мысли об Эдриане так захватили девушку, что она могла насытиться одним воображением.

Прошедшая ночь приобрела иное очарование. Конечно, это было проявлением легкомыслия, слабости, безумия, что родилось в крови еще во время битвы с волками. Лихорадка, которая захватила их в минуты опасности, пьянила сильнее крепленого вина. Стефани понимала это и перестала себя корить. Да, они поспешили, поступили неправильно, но… «Это была весьма приятная ночь с мужчиной, в которого я влюбилась…»

В полдень Стефани навестил доктор, чтобы осмотреть лодыжку. Климент де Пероль вел себя так раздраженно, словно его заставили прийти к девушке против воли, как будто уговорили, хотя он того не желал. Он был немногословен, те скудные фразы, что бросал врач, выдавали его настроение, а движения были грубыми и резкими.

Мужчина бинтовал с такой силой, что Стефани, несмотря на обещание потерпеть, возмутилась. На что получила недовольный взгляд и цоканье языком. От такого обращения защипало в глазах, потому что она помнила, как аккуратно это делал Эдриан. Почему нельзя так же?

Девушка проявила немалую сдержанность, чтобы не выругаться от душившей ее обиды. Она списала плохое настроение доктора на занятость и усталость после ночи нападения. Однако Стефани не заметила ни мешков под глазами, ни бледности лица, ни растерянности в движениях доктора. Наоборот, Климент де Пероль казался бодрым, энергичным и каким-то злым.

Когда доктор ушел, лакей принес Стефани подарок от женщины, пожелавшей остаться инкогнито. Это была резная шкатулка из белого дерева, украшенная морскими ракушками, бисером и жемчугом. Такие продавались в галантерейных лавках на улицах, расположенных на побережье. И хоть дарительница не назвала своего имени, девушка поняла, что это была Виола Бусси. Вещица буквально пропиталась терпким ароматом ее духов, который отпечатался в памяти прошлой ночью.

Как бывшая няня оказалась в публичном доме, Стефани все же решила разузнать от нее самой. Она собралась это сделать, как только заживет ушибленная нога, ну а пока что довольствовалась подарком.

В шкатулке лежал пузырек с янтарной жидкостью и записка. Виола была неграмотна, поэтому ошибок закралось много.

«Моя дорогая Стефани. Я видела то, что произошло между вами ночью. Мне совестно, что я не настояла отселить от тебя мужчину. То, что я видела, называется любовь. Надеюсь, ты счастлива. Выпей три капли, и это избавит тебя от последствий. Если не готова. У нас все пьют. Твоя Виола».

Стефани захихикала, подмечая ошибки. Удивительно, что человек, с которым она не виделась девять лет, проявляет такую заботу. Девушка выпила настой, разведя три капли в стакане воды. Ночью они с Эдрианом предприняли все возможное, чтобы избежать последствий, но еще одна мера не будет лишней. Оставшийся настой она спрятала в сундучке с вещами.

Ближе к вечеру Стефани навестил Филипп вместе с отцом. Они застали ее как раз за изучением бидарского языка в маленькой гостиной. Обоим это занятие показалось странным и несвойственным молодой особе. Реакция у каждого была своя: господин де Монклар восхитился тем, что дочь решила посвятить себя чему-то полезному, Филипп надменно спросил, зачем ей учить язык слуг.

– Чтобы завоевать их расположение и знать, о чем они разговаривают, – сухо ответила она, вызвав у отца смешок.

Филипп скривился. Стефани считала такую реакцию брата неприемлемой. Хотя уж лучше так, чем крик, гнев и размахивание руками. Как девушка поняла из разговора, который вела очень осторожно, брат не знал и половины подробностей прошедшей ночи. Это радовало.

Однако Стефани не могла избавиться от ощущения, что Филипп сильно взволнован. Он все время поглядывал то в окно, то на напольные часы. Возможно, после всего услышанного страшился наступления сумерек. Вдобавок старший брат постоянно крутил громоздкий перстень из меди, который девушка раньше не замечала. На нем изображалась спираль, в центре которой находился глаз. Украшение казалось странным и даже отталкивающим, но спрашивать о нем она не стала, дабы побыстрее избавиться от брата.

К вечеру в гостиницу отец вернулся один. Филипп после Совета провинции отправился в шато, чтобы подготовиться к облаве.

– Облаве? На Совете решили провести облаву? – нахмурилась Стефани. – Но, папа́, дело же не в волках. Виноват оборотень.

Господин де Монклар пересказал то, что было на Совете.

– Так и как же собираются ловить оборотня? – спросила девушка, дослушав до конца.

– Пока еще не знаю. Вплотную этим вопросом решил заняться Филипп, – хмыкнул граф. – Он даже с терпением выслушивал предложения интенданта жандармерии. Интересно, как они поладят, когда дойдет до дела?

– Ох, не знаю, как с оборотнем… – Стефани скривилась. – Папа́, но, когда брат узнает о нас, скандала не избежать.

– Не хочу ничего загадывать. – Граф расслабился в кресле, уперев затылок в мягкую обивку. – Сегодня Эдриан придет ко мне просить твоей руки, – беззаботно бросил он, прикрыв глаза.

– Что? – Девушка подскочила, и ушибленная нога мгновенно дала о себе знать резкой болью в области лодыжки. – Он что-то сказал? Откуда ты знаешь?

Господин де Монклар шумно выдыхал воздух через нос.

– Он попросил о разговоре наедине. О чем еще можно вести беседу после всего, что ты мне рассказала?

Стефани вцепилась пальцами