– Я обещаю, что последнее слово будет за тобой, – устало промолвил отец.

«Эдриан сказал то же самое, когда мы выбирались из кареты. – Девушка стащила с указательного пальца материнское кольцо и принялась крутить его. – Вот что он имел в виду, когда произносил ту фразу». Она смотрела в одну точку и нервно вертела украшение.

– Не переживай. Месье Леклерк не первый, кто просит твоей руки. Об остальных кандидатах ты не знаешь, – пробубнил граф.

– Но… Ты никогда не говорил мне…

– Ты не проявляла к ним заинтересованности, так зачем? Я видел лишь лихорадочный блеск в их глазах при обсуждении приданого. Никто из них не говорил со мной про тебя, только о деньгах. Так что… – Он снова тяжко вздохнул. – Так что почитай мне что-нибудь вслух, а я подремлю в кресле. Я очень устал после Совета. Эти собрания всегда вытягивают много сил… Мне будет приятно послушать твой голос, Стефани.

– Ладно. – Она вымученно улыбнулась и, надев кольцо, подняла книгу.

Около восьми часов, хорошенько отдохнув, граф спустился в таверну. Лидия отправилась вниз на поиски прачки, а Стефани осталась одна. Это было невыносимо. За окном сгущались сумерки, и она сильно беспокоилась за Эдриана, которому нужно было проделать весь путь от квартиры до гостиницы уже в потемках.

Наползающая на город ночь пугала своими длинными тенями и пустыми проулками. В любом из них мог прятаться волк или оборотень. Прыгая на одной ноге, Стефани разожгла свечи и поставила их на каждой поверхности, растопила камин, несмотря на теплый вечер. Она боялась наступающего мрака и желала получить как можно больше света.

В комнате быстро становилось душно, и Стефани пришлось открыть окна. Она не представляла, как проведет сегодняшнюю ночь и все последующие. Оборотень видел ее. Там, в спальне жилого дома, хозяева которого пали жертвами колдуна, тень ползала и вилась. Если бы Эдриан не успел ее вытащить через окно, то…

Страх заставлял трепетать и хвататься за оружие. Стефани перенесла к себе на кровать пистолет, ружье и все патроны, что были в запасе. Вряд ли, конечно, у нее будет время для перезарядки, если она останется одна против монстра.

Минуты тянулись. Ночь еще толком не наступила, а нервы уже напоминали натянутые гитарные струны. Девушка сидела на кровати, прислушиваясь к каждому шороху. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда с улицы донесся крик мужчины.

Глава 28

Эдриан нервничал. Ему еще не приходилось просить руку дочери у ее отца. Ни разу он не доходил в отношениях до такого момента. Не складывалось. С шестнадцати лет мужчина изредка посещал столичные бордели, где его любовницами становились женщины, не требующие брака. Было несколько девиц, за которыми интендант увивался, но дело заканчивалось лишь легким флиртом на балах.

Никто не рассматривал его всерьез из-за происхождения. Разве что несколько обедневших аристократических семей, готовых выдать дочь за состоятельного мужчину, чтобы она не познала бедность. К тому же девушки не могли терпеть его нрав. Остроты, ухмылки, шутки. Они раздражались: кто-то начинал избегать интенданта, кто-то делал вид, что он просто милый шутник, забавный дружок, но находились и те, кто запрещал ему открывать рот в присутствии общих знакомых.

Когда Эдриан был помладше, то сильно переживал, чувствуя себя белой вороной, даже пытался «держать язык за зубами». Но, окунувшись с головой в мир аристократии, вскоре юноша пришел к выводу, что тот ему не особо-то нужен. Не было никакого шанса, что однажды с ним будут разговаривать на равных все эти маркизы и бароны. Даже не так: все эти шевалье, которые мечтают однажды стать маркизами и баронами. Большинство знатных родов были беднее семьи Леклерка.

Отец Эдриана не настаивал на женитьбе сына. Однажды сказочно разбогатев на нескольких очень сомнительных торговых операциях, родитель не питал иллюзий по поводу того, что он умнее и хитрее всех. Всю славу отец отдал удаче. Но больше не собирался так рисковать. Все его корабельные суда были застрахованы, а в команду набирались только проверенные, преданные и умелые ребята из бывших военных и служивых. При этом вооружению его торгового флота могла позавидовать небольшая пиратская эскадра. Поэтому семья Леклерков теперь богатела медленно, зубами вцепляясь в полученное состояние, и «нахлебниц», как выразился дорогой отец, кормить не собиралась.

Поговорку «чем жирнее еж, тем жестче у него должны быть иглы» можно было сделать их семейным девизом. Отца не волновало одиночество сына и его неудачи с противоположным полом. Он желал лишь одного: чтобы тот не вырос барчуком. В сущности, служба Эдриана преследовала в том числе и эту цель.

Так молодой интендант жандармерии пришел к выводу, что может жениться по зову сердца. И именно этот зов привел его к Стефани. К девушке, которая приняла правила игры, дерзила в ответ и в то же время была такая… искренняя… честная и сильная. Таинственные изумрудные глаза, каштановые волосы… А как она хорошо сложена! Пульс ускорялся при мыслях о юной мадемуазель с пронзительным взглядом.

Нельзя отрицать влечение. Она должна принадлежать ему, а он – ей. И все эти различия смешны перед… любовью. Своих чувств мужчина не отрицал. Как бы нелепо это ни получилось, но близость подтолкнула к понимаю, сколь сильно чувство.

«Ох, как глупо и скоротечно все вышло», – думал он, вспоминая ночь. Конечно, Эдриан разобрался бы в своих чувствах. Он бы потратил на это чуть больше времени, но грозящая опасность, погоня, волки… Кровь бурлила, а пьянящая атмосфера борделя свела с ума. Когда он бежал, то думал, что заходит в таверну, а не в публичный дом…

Эдриан отмахнулся от непрошеных мыслей. Ничто не должно сбивать его. Предстоит серьезный разговор, а он и понятия не имеет, чем закончится беседа. Несмотря на то что граф вроде как проявлял благосклонность, в такой просьбе он мог отказать.

К уходу Эдриана было готово лишь шесть патронов, поскольку камердинер отвлекся на свои прямые обязанности и готовил костюм. Интендант забрал только четыре, оставив остальные Чинвенду и наказав не ложиться спать в кромешной темноте. Из оружия он по привычке взял пистолет и шпагу, а также прихватил шляпку, которую нашел при утреннем обыске.

На пути к таверне Эдриану встретился Климент де Пероль, который как раз выходил из госпиталя. Когда мужчины поравнялись, доктор многозначительно посмотрел на дамскую шляпку, но ничего не сказал.

Интендант вспомнил о письме, которое отправил в Авинь Люсьену де Варанте от чужого имени, и потому после