- Что ж… в таком случае… Лика!

- Мама!

- Ты меня поняла?!

- Мама…

- Поняла, - Аграфена Марьяновна обняла дочь. И к жрецу повернулась, глянула строго, так, что человек божий попятился. – Смотри у меня… благословение-то всяким может быть. А я еще помню бабкины истории… и… думаю, будет всем проще, если мы до Китежа своим ходом, верно?

Жрец, если и собирался возразить, то передумал.

Кивнул.

- Вы нам только бумаги выправите, - продолжила Аграфена Марьяновна. – На… вот на неё еще.

И указала на Аглаю, которой в царский терем ехать совсем даже не хотелось, потому что у неё и без терема забот хватало.

- Но… но…

- Не невестой. Нянюшкой. Девочке ведь нужна нянька.

- Ведьма?

- Отчего и нет? – пожала плечами Аграфена Марьяновна. – В столице теперь модно так…

Народ, собравшийся на площади, отмер и загудел, обсуждая странные столичные нравы, чудо и еще сотню новостей местечковых, но несомненно важных.

Аглая же…

- Если ты не хочешь, - сказал Дурбин тихо. – Мы можем просто уехать. Куда-нибудь.

- Не хочу, - призналась Аглая. – Но… так и вправду нужно.

Та, подаренная ей сила, никуда-то не ушла, и теперь колобродила, обживаясь, а еще нашептывала, что Аглае и вправду надобно во дворец.

Зачем?

Кто бы знал… но кто-то точно знал больше, чем рассказывать изволил.

Впрочем, заговорила Аграфена Марьяновна уже в экипаже, куда забралась не без помощи барона, решившего разнообразия ради тоже в карете проехаться. А что, была та в достаточной степени велика, чтоб все влезли. Разве что девок сенных пришлось на телегу отправить.

- Мама! – Анна Иоановна дотерпела лишь до того момента, как экипаж тронулся. – Ты… что ты знаешь?

- Многое знаю, - Аграфена Марьяновна откинулась на подушки. – Только… признаться, до недавнего времени полагала, что знание сие лишнее, да…

- Но теперь… - осторожно заметил барон. – Вы ведь не откажетесь поделиться?

- Не откажусь, чего уж тут… тайны особой нет. Прежде многие ведали, да только как-то оно взяло и подзабылось.

Экипаж тронулся мягко. И Лилечка прижалась к Аглае, прикрыла глаза и в скором времени засопела. Утомилась все-таки.

- Наш род, быть может, не столь и стар, как ваш, барон… хотя… скорее нет, он стар, только… сложно, оказывается, говорить о вещах, которые еще недавно казались донельзя простыми и понятными. Моя матушка уже не верила во все это, говорила, что пустое, а вот бабушка… я у неё росла. Да и ты, Аннушка, помнить должна.

Анна Иоановна лишь плечами пожала.

- Вот… в незапамятные времена боги были куда ближе людям. И силой делились щедро, что с миром, что с нами, только не всякий человек способен был эту силу принять. Так-то и появлялись те, кто был способен и принять, и поделиться с прочими.

- Жрецы?

Аграфена Марьяновна голову чуть склонила.

- Ныне жрецы при храмах обретаются. И обеты принимают, хотя богам того не надобно. Если и надобно, то не от всех. Боги, они каждого на-сам видят и каждому по силе дают.

Выходит, что и Аглае тоже?

Но у неё ведь сил капля, не тех, волшебных, а других, которые жить помогают.

- Подобных моей бабке в народе называли Живицами.

- Теми, кто жизнью ведает? – подал голос барон, и в голосе этом не было насмешки. – Я… читал. В архивах порой упоминались девы, способные одарить. И еще, что к таким девам обращались, когда хотели наследника получить.

- Не только наследника. К бабушке приходили, когда не получалось понести. Или болезнь случалась какая, женская или там мужская. Мужики тоже бывают с пустым семенем, хотя многие скорее удавятся, чем признают этакое-то… приводили и скот. И на поля звали, зерно перебирать. Порой до смешного доходило. Помнится, был один охотник, так он просил бабку больше по лесу гулять, чтоб, стало быть, зверье родило.

Смешно?

Или… нет?

Аглая погладила волосы спящей девочки.

- Мы-то без титулов были, но потом, еще бабкину бабку в жены местечковый князь взял, вот и стали, значит, родовитыми. Ну а с той родовитости одна беда. Бабка так говорила.

- Почему?

- Потому как вышло, что негоже княгине да с простым людом якшаться, по полям бегать, по лесам, скот заговаривать или там баб… правда, тут уж она по-своему решила, брала в услужение девок, которые, стало быть, хотели родить.

Аграфена Марьяновна руки сцепила.

- Сила… верно, угасла или забылась. Только тогда-то еще моя бабка баила, что девок к камню водят не столько за благословением, сколько, чтобы понять, в ком кровь на жизнь откликается.

- Гарантия, что девушка родит?

- И понесет, и родит легко, и силу мужнину ребенку передаст. Сыну. Дочери-то по материному следу пойдут…

Аграфена Марьяновна глаза прикрыла.

- Моих всех к этому камню подведи, так и на каждую полыхнет…

- Отчего тогда не подводила? – с некоторым раздражением поинтересовалась Анна Иогановна, вытащив из складок платья бархатный кошелечек, шитый золотом, а из него уже высушенную рыбку, хвост которой она в рот сунула и зажмурилась от счастья.

- Дурная была, - покаялась Аграфена Марьяновна, на рыбку поглядевши с завистью. – Но тогда-то все это казалось бабкиными историями… и меня-то матушка перед свадьбою не водила. Точнее хотела, знаю, да что-то там с жрецами не заладилось. Они-то ныне при храмах стоят да божественным ведают. И камни выносят не каждый день…

И замолчали все.

Так и ехали, в тишине, нарушаемой лишь сосредоточенным сопением Лики, что разглядывала руки и пальцами шевелила, силясь понять, где в них там божественная сила укрывается, да причмокиванием Анны Иогановны.

- Значит… - барон Козелкович подал голос, лишь когда впереди показались стены Китежа. – Моя дочь… тоже жрица?

- Ну… жрица там или нет, не знаю, - Аграфена Марьяновна отвернулась к окну. – Но что богиня на слово её отзывается, так то верно…

- И кто еще знает… обо всем этом? – Козелкович поглядел отчего-то на Аглаю, будто подозревал её в неладном, хотя она-то сидела тихо-тихо.

- Да, думаю, многие, только… знание – оно разным бывает. Вот я тоже навроде знала, а навроде и нет. Так и прочие. Слыхать слыхали, а сколько в том правды?

- И хорошо, - барон обвел взглядом всех в возке-то. И взгляд его был таков, что даже Лика перестала пальцами шевелить. – Мне кажется, что за лучшее будет помолчать. Пока. Некоторое время.

- Но… - Анна Иогановна даже рыбку свою, от которой едва ли половина осталась, выпустила. – Зачем? Разве не стоит наоборот… это увеличит шансы!