Добравшись до вершины, Спархок оглянулся, но двух загадочныхпандионцев нигде видно не было. Потом он взглянул вперед и увидел их. Группанаемников окружала каменистый бугор, где Кьюрик спрятал Сефрению и детей. Двоечерных рыцарей невозмутимо стояли между наемниками и бугром. Они не пыталисьвступить в бой, а просто твердо стояли на месте. Спархок увидел, как один изнаемников метнул дротик и он прошел сквозь тело пандионца, не причинив никакоговреда.

— Фарэн, вперед! — крикнул Спархок.

Огромный чалый вздрогнул и рванул таким бешеным карьером,что быстро оставил позади всех остальных.

Вокруг каменистого бугорка собралось человек десятьнаемников. Они не решались подойти к двум призрачным воителям, стоящим на ихпути. Один из них оглянулся и увидел несущегося с холма Спархока и протяжнымкриком предупредил своих и новой опасности. После короткого замешательстванаемники бросились бежать в разные стороны. Такого панического бегства Спархокне ожидал от опытных вояк, какими обычно бывали наемники. Разогнавшийся Фарэнналетел на камни и выбил из них сноп искр своими стальными подковами. Спархокизо всех сил натянул поводья.

— У вас все в порядке? — тяжело дыша спросил онКьюрика.

— Все прекрасно, — сказал Кьюрик поглядывая набаррикаду из здоровых валунов, которую возвели он и Берит. — Хотя это неочень-то и помогло бы, если бы не эти два рыцаря. — Кьюрик немногоиспуганно взглянул на призрачных воинов.

Из-за груды камней появилась Сефрения. Лицо ее покрываласмертельная бледность.

Спархок обернулся к двум странным пандионцам.

— Может быть теперь вы объясните что-нибудь, братья?

Ответа не последовало. Он пристально вгляделся в них. Лошадипод рыцарями были еще более худыми, и Спархок вздрогнул, когда увидел, что втемных провалах глазниц животных нет глаз, а через свисающую лохмотьями шкурупроглядывают кости. Вдруг оба рыцаря сняли свои шлемы. Их полупрозрачные ликисмутно вырисовывались в какой-то дымке и в их глазницах тоже не было глаз. Одинбыл юн и златовлас, второй — уже почти старик, с седыми волосами.

Спархок похолодел. Он знал их обоих, и знал, что оба мертвы.

— Сэр Спархок, — произнес призрак Пэразима тусклымхолодным голосом. — Неотступно следуй своим путем. Время не остановитсядля тебя.

— Почему вы двое вернулись из Чертога Смерти? —спросила Сефрения слегка дрожащим голосом.

— Наша клятва имеет силу и за порогом жизни, Матушка. Иесли это нужно, мы можем покидать царство теней, — ответил призрак Лакусатаким же тусклым голосом. — Многие еще падут, прежде чем здоровье королевыпоправится, и скоро нас станет больше. — Призрак обратил свои пустыеглазницы к Спархоку. — Охраняй как следует нашу Матушку, Спархок, ибо ейгрозит большая опасность. Если она погибнет, то и наши смерти станут бесполезны— королева умрет.

— Обещаю, Лакус, — произнес Спархок окрепшимголосом.

— Узнай последнее — со смертью Эланы вы потеряетебольше чем королеву, хотя и эта потеря горше смерти. Тьма уже у порога, а Элана— единственная наша надежда на победу в борьбе с нею, — последние словагулким эхом прокатились по ложбине и оба призрака медленно исчезли, истаялитонкой дымкой, развеянной ветром.

Четверо рыцарей подъехали к Спархоку. Лицо Келтэна посерелои он заметно дрожал.

— Кто они были? — спросил он.

— Пэразим и Лакус, — тихо ответил Спархок.

— Пэразим? Но он мертв.

— Как и Лакус.

— Призраки?

— Да, так это называют.

Тиниэн спешился и снял свой тяжелый шлем. Он был тоже бледени покрыт испариной.

— Я изучал немного некроманию, — сказал он. —Обычно дух мертвого надо вызывать, но иногда он является и сам, особенно когдаздесь у него осталось незавершенным что-то важное.

— Это и было важно, — мрачно сказал Спархок.

— Может, ты еще чего-то хочешь сказать нам,Спархок? — спросил Улэф. — Мне кажется, ты что-то недоговариваешь.

Спархок взглянул на Сефрению. На ее лице по-прежнему быларазлита смертельная бледность, но она выпрямилась и кивнула ему.

Спархок глубоко вздохнул.

— Заклинание, поддерживающее жизнь королевы Эланы,сотворено усилиями Сефрении и двенадцати пандионцев, — объяснил он.

— Я всегда удивлялся, как вы сделали это, — сказалТиниэн.

— Рыцари, те двенадцать, что участвовали в заклинании,будут погибать один за одним, пока не останется одна Сефрения.

— А потом? — дрогнувшим голосом спросил Бевьер.

— А потом умру и я, — просто ответила Сефрения.

Придушенное рыдание вырвалось из груди молодого сириникийца.

— Нет, пока я дышу! — сказал он потрясенно.

— Однако кто-то хочет ускорить ход событий, —продолжил Спархок. — Это уже третий раз в нашем пути из Симмура, кто-топытается убить Сефрению. А если она погибнет, погибнет и королева, когда бы этоне случилось, потому что Сефрения — звено, замыкающее цепь заклинания.

— Но пока что я пережила всех, кто пытался убитьменя, — сказала Сефрения. — Вам удалось узнать, кто устроил этонападение?

— Мартэл и какой-то стирик, — ответилКелтэн. — Стирик наложил заклятье молчания на наемников, но Улэф как-тосумел разрушить его. Он говорил с пленником на каком-то никому неизвестномязыке, а тот отвечал на нем же.

Сефрения вопросительно взглянула на талесийского рыцаря.

— Мы говорили на языке троллей, — пожал плечамиУлэф. — Это не человеческий язык, и на него не действует заклятьемолчания.

Сефрения с ужасом посмотрела на него.

— Ты взывал к Троллям-Богам? — с трудом выдавилаона.

— Иногда бывает нужда, моя госпожа. Это вовсе не такопасно, если быть осторожным.

Лицо Бевьера было залито слезами.

— Если вы позволите, сэр Спархок, я бы взял на себялично охрану Леди Сефрении. Я постоянно буду рядом с этой храброй Леди, и еслислучится еще что-нибудь, то, клянусь своей жизнью, ей не будет причиненоникакого вреда.

Мимолетный испуг отразился на лице Сефрении и она умоляющепосмотрела на Спархока.

— Что ж, хорошо, сэр Бевьер, — невозмутимо сказалтот, не обращая внимания на молчаливый протест женщины.