Постепенно в долину начали возвращаться бежавшие от дракона орки Пустошей. Их возвращение добавило мне головной боли. Зеленокожие вернулись не из-за любви ко мне и верности воинским союзам, а за добычей. Они считали своим по праву победителей все, что лежало на поле. Уже начались первые мелкие стычки как между самими орками, так и между зеленокожими и людьми. Поле было завалено телами, добычи хватило бы на всех. Но делиться вообще не в обычаях орков. Жадность всегда туманит им глаза, зеленокожим вечно кажется, что другие нахватали куда больше, чем они сами. А ведь на поле пока еще лежали и тела гномьих воителей. Чье оружие и доспехи всегда заслуженно ценились всеми остальными расами, за исключением эльфов.

Чтобы не допустить нового кровопролития, мне в сопровождении небольшого отряда рыцарей пришлось самому всю ночь разъезжать по полю боя, охлаждая самых горячих и жадных. Но даже мое присутствие не всегда помогало, и троих самых наглых зеленокожих, не желающих подчиниться моим приказам, я просто зарубил на месте. К счастью, это вразумило остальных, открытые стычки поутихли, и к утру хотя бы отдаленное подобие порядка навести удалось. Перед рассветом я собрал военный совет, на котором передал барону фон Брамбергу временное командование над оставшимися силами людей и орков Черного замка. Под командованием барона они должны были закончить поиски оставшихся раненых, собрать трофеи и похоронить павших. Это обещало занять еще несколько дней, но моего присутствия здесь уже не требовалось. Затем наша поредевшая армия вместе с обозом и ранеными должна была начать выдвигаться к Черному замку. Орочьи племена возвращались в Пустоши самостоятельно. Для них с бегством ненавистных южных сородичей война была окончена, и зеленокожих вождей Севера волновала только их доля в общей добыче. Я махнул на них рукой, лишь мельком пожалел уцелевшего мамонта. Зеленокожие навьючили на него столько трофеев, что бедное животное едва можно было разглядеть из-под многочисленных тюков, корзин и мешков, болтающихся на нем со всех сторон. Не удовлетворившись этим, как раз в тот момент, когда я проезжал мимо, орки пытались прицепить к мамонту гигантскую волокушу из свежесрубленных деревьев, тоже доверху заваленную собранным добром. Косматый зверь жалобно трубил, задрав хобот. Похоже, он уже начинал жалеть, что не погиб от драконьего пламени вместе со своим собратом. Но он хотя бы отправлялся домой. Мне же предстоял путь совсем в другую сторону.

Мы сердечно распрощались с доблестным аквитонским герцогом. Де Эсто даже задумался, не отправиться ли ему вместе со мной в поход на дракона согласно законам рыцарства. Но предводитель все же взял в нем верх над странствующим рыцарем, и герцог повел своих уцелевших воинов на Запад, по следам остальных наших, не столь верных своему слову союзников. Весь людской обоз ушел вместе с остальной армией еще до атаки рыцарей Аквитонии, и своих раненых им теперь пришлось увозить на импровизированных носилках из плащей и копий, укрепленных между лошадьми. Благо лошадей, оставшихся без хозяина, имелось в избытке. Своих убитых аквитонцы тоже забрали с собой, не желая хоронить их в земле, принадлежащей оркам.

Гномы еще оставались в долине и продолжали собирать тела своих павших. Огнебород заверил меня, что не станет искать ненужных ссор и уйдет из долины, как только похоронит своих и соорудит курган, достойный доблести павших соплеменников. Впрочем, сунувшимся к ним оркам гномы уже успели доступно объяснить, что их лучше не трогать, а барон, зная о клятве бородачей послужить Черному замку, рассматривал их как новых союзников. Сильно доверять длиннобородым лорд-капитан Черного замка, естественно, не собирался, но и до стычек дело обещал не доводить. Так что я мог наконец покинуть долину Рагора и отправиться по следам Глуума.

Чтобы хоть немного наверстать упущенное время, выехали мы налегке, небольшим отрядом. Кроме Ногоона-аб-Илтгэгча, ехавшего проводником, со мной отправились два мага из Черного замка. Первый из них, Себастьян Люций, несмотря на столь светлое имя, был одним из сильнейших моих некромантов. Я, правда, плохо себе представлял, зачем мне некромант в битве с драконом. Разве что меня воскрешать, если с первого раза с драконом не справлюсь. Если, конечно, от меня после этого первого раза вообще что-то останется. Второй, мейстер Конрад из Тале, был сведущ в огненной магии, и мне его умения казались более предпочтительными в походе против огнедышащего ящера. С магами ехали их ученики, Михель и Курт, но на этих юнцов рассчитывать в предстоящей схватке точно не приходилось. Но выбирать было особо не из кого. Остальные маги – более искусные целители, чем Люций и Конрад, а значит, они нужнее в долине, для помощи раненым. А вот без услуг некроманта и огненного мага мое войско как-нибудь обойдется.

Брать с собой большой отряд я не хотел. Дракона числом не задавишь, только лишние жертвы будут. Так что со мной и магами отправилось всего три десятка телохранителей во главе с Индульфом. Этого должно было хватить, если мы натолкнемся на отряд орков из разбитой Орды. Несколько раз я ловил себя на том, что все время ищу взглядом Рона, и каждый раз тяжело вздыхал, вспоминая гибель верного норда. Что ж, Глуум, за него ты мне тоже заплатишь, и плевать, орк ты ныне или дракон.

Покинув долину, мы поехали в направлении восточных отрогов Шааган-Уул, Белых гор. Тамошние горные пастбища славились на всю Великую Степь. Земли вокруг Белых гор с незапамятных времен принадлежали сильному и влиятельному в Степи орочьему роду, к которому принадлежал и Глуум. Выходцы из клана Белых Гор и раньше не раз занимали трон Повелителя Степи, так что Глуум, взяв власть, лишь поддержал старую родовую традицию. Однако Ногоон-аб-Илтгэгч повел нас не на юг, к племенной стоянке, а сразу взял резко в сторону. Как он пояснил, до таинственной пещеры было всего три дневных перехода. Пока мы ехали, я несколько раз пытался расспросить его об этой пещере, но толстяк лишь трясся от ужаса и повторял как заколдованный свои прежние слова о плохом и страшном месте. Пояснить, почему это место такое страшное и плохое, орк так и не захотел. Но ужас его был явно непритворным, и я оставил Ногоона в покое, опасаясь, что дальнейшими расспросами лишь окончательно запугаю его. Да так, что он выкинет какую-нибудь глупость. Попытается сбежать, например, или уведет нас прямиком в южные пустыни.

Ехали мы быстро и без особых происшествий. Лишь раз, на вторую ночь, на нас попытались было напасть, налетев из темноты. Но наши дозорные не сплоховали и подняли тревогу вовремя. Стоило нам выпустить несколько стрел, как нападающие растворились в темноте и больше нас не беспокоили. Утром мы осмотрели окрестности нашей стоянки и нашли несколько пятен крови, судя по цвету и запаху, орочьей. Но был ли это отряд орков из армии Глуума или просто шайка бродячих зеленокожих, не знаю. В любом случае на нас никто больше не покушался.

По дороге я часто вспоминал слова покойного Ут-Шааса. Старый шаман утверждал, что в его видениях часто появлялась огромная гора с пещерой. Пещерой, в которую шаман боялся зайти даже бестелесным духом. А мне предстояло сделать именно это, и в виде совсем не бестелесном, если только я действительно хотел раскрыть секрет силы Глуума и победить его.

Предприятие наше казалось мне все более и более сомнительным и чуть ли не безнадежным. Вся ставка была на мой меч, столь неожиданно защитивший меня от драконьего пламени. Того самого пламени, что без труда разрушило магическую защиту нескольких магов, причем не последних в своем ремесле, и уничтожило Четвертый Клык вместе со всем его гарнизоном. Да, теперь я в этом был уверен. Глуум или нет, но башню громил именно этот дракон. Прикрываясь мечом от драконьего огня, я почувствовал те же ощущения, какие пытался уловить несколько месяцев назад, сжимая в руке камень из разрушенной башни. То же самое ощущение не похожего ни на что, странного, но яростного и испепеляющего пламени. Вот только почему оно казалось мне таким знакомым?