деве. Но, к его несчастью, я уже знала, во что это мне обойдется.

– Княгиня уже предлагала клятву полного подчинения, – насмешливо уточнила я. – Увы, этот вариант мне не подходит. Артефакт еще неизвестно найдется ли, а свободу я точно потеряю. Кстати, а как он выглядит?

– Кто?

– Артефакт.

– Увидите – сразу поймете, – недовольно ответил Волков, не пожелав удовлетворить мою девичью любознательность. – Возможно, мы ошибаемся и его действительно у вас нет.

– Мы – это кто?

– Curiosity killed the cat[1], – неожиданно ответил Волков. – Знаете, что это значит?

– Разумеется, – удивленно ответила я. – Известная английская пословица.

– Вы кладезь неожиданностей, Лиза, – усмехнулся он. – Знаете английские пословицы, в то время как в вашей гимназии преподают языки французский и немецкий.

Нет, я понимала, что Волков – не случайное лицо в моем окружении, и все же такая осведомленность оказалась неожиданной и довольно пугающей. Ситуацию нужно было исправлять, и срочно, поэтому я улыбнулась и заявила:

– Можно знать выражения, не зная языка. Они весьма выигрышно встраиваются в разговор, когда совсем нечего сказать. Например, латинские поговорки. Memento mori[2]. Прекрасно звучит, правда?

Сказала и тут же поняла, что совсем не прекрасно, а напротив – зловеще. Ничего более неподходящего или, напротив, подходящего к данной ситуации выдать я не могла. Намек Волкова на мой второй облик был довольно прямолинеен, но что мне стоило вспомнить что-нибудь на английском, и не про смерть, а про собак? The dogs bark, but the caravan goes on[3]. Великолепнейше же подходило. «Вы лайте, лайте, а я все равно буду делать то, что считаю нужным». В конце концов, именно кошка может смотреть на короля, собаки там и рядом не пробегало. Даже если собака не совсем собака, а целый волк. Так и рысь – не домашняя мурлыка.

– Правда, – согласился Волков, настороженность из взгляда которого никуда не ушла. – И что же это значит?

– Не помню. – Я наморщила лоб, словно пыталась выцепить из глубин памяти то, что туда не опускалось. – Кажется, моментально в море.

В этот раз Волков с трудом сдержал смех и галантно сказал:

– Глубина ваших знаний потрясает.

– Не зря же я учусь в лучшей гимназии Ильинска, – гордо ответила я, надеясь, что удалось сгладить невольную оплошность и она не будет иметь для меня фатальных последствий.

– А вы сильно изменились, Лиза, – неожиданно сказал Волков.

– Да, мне все говорят, что я очень похудела. – Я сделала вид, что не поняла его намека.

– Я про ваш характер, – продолжил он.

– А мы были знакомы раньше?

– Были. – Он опять доверительно ко мне склонился. – И очень близко.

– Только не говорите, что я вам тоже обещала выйти за вас замуж, – торопливо прервала его я, стремясь уйти с одной опасной темы, но сдуру перескакивая на другую.

– Что вы, Лиза, – усмехнулся он. – Я бы никогда не стал действовать за спиной главы вашего клана, поэтому обещай вы мне такое, вам бы уже про это сказали. Собственно…

– Собственно, вам нужна не я, а артефакт, который гипотетически у меня есть, – невежливо перебила я его, поскольку ни тон, ни выражения, в которых был составлен ответ, не принесли мне спокойствия. – Именно гипотетически. Потому что, скорее всего, ничего у меня нет и ваши хлопоты окажутся совершенно пустыми.

– Почему же пустыми, – протянул Волков.

Как-то так протянул, что появилось желание дать ему по физиономии. Причем не просто так, а с частичной трансформацией, превращающей хрупкие девичьи ногти в полноценные рысьи когти. Пара царапин Волкову точно бы не повредила. Но поскольку частичной трансформацией я не владела, да и формально он не сказал ничего оскорбительного, я просто отвернулась и продолжила изучать стык плетений, пользуясь моментом. Интересно, а плетение отвода глаз и должно выглядеть столь незаметно или это результат того, что оно объединено с другим вот этой странной связкой, которую я раньше не встречала? Похожая связка была в плетении иллюзорной бабочки, которое выдал мне Шитов для отработки, но именно похожая, не такая. А в магии, как я поняла, важны нюансы, иногда жизненно важны.

Волков завел совершенно пустой разговор о погоде, что позволило мне не отрываться от столь интересных размышлений. Думал ли он о том, что говорил? Вряд ли, поскольку вскоре я ощутила слабое касание магией, легкое, похожее на сканирование, которое проводил Владимир Викентьевич, желая выяснить состояние пациента. Но штабс-капитан вряд ли был целителем. Я бы скорее поверила в то, что он некромант. Лечить меня он не собирался, значит, целью его было совсем другое. Я резко остановилась и прошипела:

– Прекратите.

– Прекратить что? – удивился прервавший на полуслове сравнительный анализ этого и прошлого годов Волков.

– Вы прекрасно знаете что.

Он состроил совершенно невинную физиономию, больше подходящую какому-нибудь реалисту, еще не испорченному жизнью, но никак не боевому офицеру. Я почувствовала, как внутри меня зарождается злость. Даже не злость, а дикая звериная ярость. Зубы оскалились совсем не в улыбке. Руки подрагивали от желания вонзить когти в противника. Было ли это следствием магии Волкова? Нет, скорее, продолжение того странного состояния неудовлетворенности, в котором я находилась в последнее время.

Сдерживаться становилось все сложнее. Побоявшись, что сорвусь, перекинусь прямо сейчас и начну рвать Волкова зубами и когтями, я развернулась и побежала по улице, благо до дома Владимира Викентьевича было уже недалеко. Надеюсь, Волкову достанет такта не заходить за мной, а просто убедиться, что я уже дошла, а то, боюсь, он сегодня все-таки пострадает.

Остановилась я, только прислонившись к двери целительского дома с внутренней стороны. Пожалуй, я сама с этим не справлюсь. Здесь мне точно нужна помощь или хотя бы совет. Вдруг это тело таким образом отвергает мою душу и еще немного – и я сойду с ума и начну кидаться на людей? Волкова было бы не жалко, но вдруг я на нем не остановлюсь и начну рвать вообще первых встречных?

Почти спокойно уточнив у вышедшей ко мне горничной, где сейчас целитель, и выяснив, что Волков ломиться за мной не стал, я опрометью бросилась в кабинет, надеясь, что моего контроля хватит удержать себя в руках хотя бы во время разговора. Правда, горничную грызть не хотелось, но вдруг это только пока?

– Владимир Викентьевич, мне срочно нужна ваша помощь, – с порога выпалила я. – Со мной происходит что-то ненормальное.

– Что именно происходит? – встревожился он.

– Я перестаю себя контролировать! – Я невольно всхлипнула. – Мне кажется, что моя звериная часть берет надо мной верх.

– И когда вы человек, и когда вы рысь? – нахмурился он.

– Я не знаю.