Пришли.

Ещё когда мы приближались, я заметила, как пристально рассматривал меня Ристар, сидя в торце двухметрового стола, к которому добрался первым. Невольно расправила плечи и стала ровнее держать спину. Ветер чувствовал раздолье в голой степи, шумел в ушах, трепал одежду. Плотный золотой обод не позволял ему сорвать накидку с моей головы, но резкие порывы высоко поднимали лёгкое ажурное полотно, играли моей распущенной рыжей гривой, раскачивали тонкие золотые цепочки возле ушей. Косметику мне помогала наносить Фиса, так что макияж был фирменным. Белый меховой плащ не просто очень шёл мне, он любую девушку украсил бы, такие шикарные одежды подчёркивали мой высокий статус. Я выглядела прекрасно, и знала это.

Не уверена, что, обеспечивая столь роскошный гардероб, Стефан просто баловал дочь. Скорее, он не жалел средств, чтобы представить политический товар лицом. Вижу, что отец Элизы преуспел в этом. Сейчас в глазах Ристара светилось самое настоящее искреннее восхищение мною. Он поднялся и поклонился, приветствуя, едва мы со Стефаном подошли к столу.

Ржавый оставил меня стоять по центру, а сам прошёл и сел с противоположного от Меченого конца стола.

— Что ж, — не отвечая на приветствие, заговорил мой отец. — По твоему требованию я привёл на переговоры свою дочь. Я позволяю лично задать ей те таинственные вопросы, которые ты отказался мне написать, но только в моём присутствии.

Ристар, наконец, перестал тупо пялиться на меня и тоже сел со своей стороны стола. Я по-прежнему осталась стоять по центру. Третьего кресла или лавки, для меня, никто не поставил. Переступила с ноги на ногу… Чувствую себя странно… Однажды мне случилось давать свидетельские показания. Я очень волновалась! Опасалась сказать что-то неправильно или не так. Так вот, сейчас ощущения были схожими, будто, на суде присутствую.

— Счастлив снова видеть тебя, лаэрита Элиза! Ты прекрасна!

Я только молча, едва заметно, кивнула в ответ. Некоторое время Меченый продолжал сидеть и смотреть. Ждал чего-то? Если так, то не дождался. Стефан нетерпеливо завозился на своём месте и это подстегнуло Ристара начать диалог.

— Элиза, почему ты не назвалась мне? — поспешил спросить он, бросив быстрый взгляд в сторону Ржавого.

Наверняка эта тема затрагивалась в переписке между лаэрдами, и мой ответ Меченому, скорее всего, был заранее известен. Зачем тогда задавать этот вопрос при личной встрече? Не понимаю. Но послушно, грустно и монотонно произнесла:

— Похоже, при падении я сильно ударилась головой, не понимала, кто я и где нахожусь. Помнила лишь лица родных, но не их имена. Иногда, в моей памяти мелькали картинки природы и внешнего вида строений, но не всплывало название родной местности, — ответила.

В глазах Меченого мгновенно появилось понимание и осознание произошедшего, будто, в его голове всё встало на свои места. Неужели отец не написал ему об этом?

— Я должен был догадаться… Ты так сильно отличалась от обычных служанок… — пробормотал он, и вдруг требовательно спросил, — Почему ты сбежала? Вспомнила, кто ты есть и решила вернуться к родителям? Настолько сильно обиделась из-за того, что я запер тебя на время свадебной недели? Или…

— Нет, — резко остановила я поток его предположений. — Я не вспомнила, кем являюсь, пока не увидела маму, уже по прибытии в северный замок. Сбежала с обозом Филиппа не потому, что считала его братом, а потому, что я беременна.

— Что?! — этот громкий вопль прозвучал одновременно с двух сторон, при чём, эмоции у лаэрдов были, явно, разные, но одинаково сильные.

— Я опасалась, что ты, лаэрд, убьёшь ребёнка фаворитки, моего ребёнка, прямо в утробе. Боялась, что ты заставишь меня выпить специальный отвар, чтобы случился выкидыш! — почти прокричала я. — Разве не так поступают со случайно забеременевшими любовницами, чтобы не рождались дети вне брака?

Ристар молчал, не отвечая, и я, вдруг, с кристальной ясностью поняла, что, окажись я обычной служанкой, так и было бы, несмотря на всё его расположение ко мне.

— Я, во что бы то ни стало, хочу родить этого малыша и вырастить. — продолжила глухо, но посмотрела при этом не на Меченого, а прямо в глаза своему отцу. Мой посыл понятен, мол, могу, папочка, и не выходить замуж за Меченого, если тебе это больше не нужно, но принципиально хочу стать матерью.

Теперь молчал Стефан.

Меченый шумно дышал, переваривая новость. Ржавый крякнул, гукнул, издал ещё пару звуков, и я отвернулась от него, уже понимая, что от отца Элизы ждать нечего.

Продолжила говорить, пока слушали.

— Поэтому я бежала туда, где у тебя нет власти, Ристар. Я спасала своё ещё не рождённое дитя. Надеялась, что в северном лаэрдстве ты не станешь искать меня, я смогу объявить себя вдовой, как-то устроиться, спокойно выносить, родить и растить сына или дочь.

— Беременна… — наконец-то, произнёс что-то членораздельное Меченый.

— Ркряр… — не то, рыкнул, не то, крякнул, не то, незнакомо выругался, вскакивая на ноги, Ржавый. — Элиза! Дочь, почему ты мне ничего не сказала о своём положении?! Не понимаешь, что это всё меняет?! Как была дурная, безголовая, ветреная, так и осталась! Ох! Мало я тебя уму-разуму учил! Ох, зря жалел!..

Захотелось срочно спрятаться куда-то, да хоть, под стол. Видимо, память тела Элизы подсказывала, что сейчас может случиться рукоприкладство. Довела родителя. Я инстинктивно попятилась ближе к Ристару.

— А мой малыш, сын или дочь Меченого, точно были бы в безопасности в твоём доме, папа? — тихо, но быстро-быстро, спросила я. — Ты не напоил бы меня таким же отваром для выкидыша?

Шуг!.. Оба лаэрда рывком сорвались со своих мест и в мгновение ока оказались по бокам от меня, схватив за предплечье, каждый, со своей стороны. Крепко ухватили. На обеих руках синяки останутся.

В таком положении, удерживая меня между собой и разговаривая над моей головой, мой отец и будущий муж провели живейшие переговоры — или правильнее сказать «торги»? — о дальнейших действиях с обеих сторон.

Символический свадебный пир состоялся немедленно и длился около часа прямо за тем самым столом в степи, где мы встретились.

Повинуясь знакам своих лаэрдов, к нам подлетели гонцы с лентами и помчались обратно с полученными указаниями по организации мероприятия.

Ожидаемо, Ристар не позволил беременной жене вернуться в замок Ржавого, не пожелал рисковать, прежде всего моим положением, оставаясь на свадебную неделю.

Дорога домой заняла долгих пять дней.

Даже в страшном сне Ристар не мог предположить, что его драгоценная лаэра будет трястись в повозке на каменистой дороге, когда вынашивает ребёнка. Ему казалось, что он собственным телом чувствует каждую встряску. И то, что жена свободно возлежала на нескольких лебяжьих перинах, из собственного приданого, мужчину как-то не успокаивало. Меченый был так воспитан.