Девочка, которой впервые позволили есть со взрослыми в честь прибытия мачехи, выглядела испуганной. Чует кошка, чьё мясо съела! Рядом сидящая Милла, напротив, широко улыбалась мне, всячески демонстрируя свою радость.

— Пусть останется. — обронила я.

Мачеха, так мачеха. С завтрашнего дня будем активно организовывать обучение девочек всем премудростям, которые должна уметь будущая хозяйка замка. Поручим это дело Роне. Вон как поглядывает на меня, взглядом побитой собаки. Заметно, что экономка будет счастлива выслужится, чтобы искупить прошлые грешки. А там, и я, под видом контроля, сама всему нужному научусь… или вспомню, что надо. А то, что-то не особо в себе уверена… Старшими девочками Меченого матери, мачехи занимались, а младшая, Лисия, оказалась совсем заброшена. Нелегко ей в учении придётся… Уж я прослежу, чтобы любительница наказывать служанок, как следует наловчилась делать любую их работу. Прямо завтра займусь воспитанием младшей падчерицы! Ну, и мы с Миллой подучимся немного. А то, о чём только Ристар думает?

Я заметила, что Чард почти ничего не ест и сидит неестественно прямо. Капельки пота на лбу выдавали, то ли, его плохое самочувствие, то ли, нервное состояние. Однако, смотрит открыто. Его жена, Жанетта, вяло ела, не поднимая глаз. Бывшая любовница моего мужа сидела непривычно съёжившись, будто, пытаясь казаться как можно незаметнее.

— Чард — очень предан нашей семье и хороший управляющий, — снова раздался над моим ухом тихий голос лаэрда.

У меня появилось ощущение, что этой фразой муж просит у меня разрешения оставить Чарда на занимаемой должности. Или показалось, и он просто так говорит? Кивнула, на всякий случай, как бы соглашаясь.

Пир продолжался с обеда и до позднего вечера. И это я ушла первой, когда Ристар, наконец, позволил! И менестрель пел, и артисты представление давали, и даже большая дрессированная собака ходила на задних лапах с миской в зубах вдоль столов и просила мясо или, хотя бы, косточки. И музыка была, и танцы. Впрочем, лично меня потанцевать муж не пустил. Мне пришлось просидеть пол дня на одном месте, выбираясь из-за стола только по нужде. Увы, новое положение обязывало в этот день вести себя именно так.

Вечером, когда девочки готовили меня к ночи, они доложили, что большинство жителей замка на подпитии громко говорили, что, мол, они все сразу догадались, что я не обычная служанка. Припомнили, и учёт мелом в кладовой, и швабры, и свечи, и косметику… По всеобщему мнению, только особенный ум лаэрдов мог до такого додуматься. А ещё, моё прежнее дерзкое поведение и такое сильное влияние на их лаэрда признали единственно возможным и естественным для лаэриты. Ведь с ней и не могло быть как-то иначе!

Слушая торопливый пересказ разговоров и сплетен, я поражалась тому, как мой новый статус в умах окружающих мгновенно вознёс меня на недосягаемую высоту, сделал, буквально, непогрешимой.

Уже в свой самый первый вечер в качестве молодой лаэры я поняла, что мне не понадобится как-то утверждать свой авторитет хозяйки замка. И нечего боятся, что я чего-то не умею или не знаю. Всё не важно. Во время пира лаэрд всем и каждому кристально ясно показал своё отношение ко мне. Где-то словами, где-то действиями обозначил моё положение хозяйки замка. И только это имело значение.

Мне можно всё!

Всё, что позволит Ристар.

Прошло шесть лет…

Миллу Меченый отдал замуж три года назад, тоже на юг, как и её сестру от одной матери, Беллу. А на днях приехал жених за Лисией. Сейчас гуляем свадебную неделю. Мою младшую падчерицу забирают куда-то очень далеко, шесть недель пути на северо-восток.

Меченый заключил какие-то очень выгодные долгосрочные торговые договора с обеими лаэрдствами, куда сосватал дочерей. Конечно, никакой любви между молодыми на момент свадьбы не было. Обе девочки увидели своих женихов накануне торжества. Однако, Ристар, хотя бы, искал для всех своих лаэрит нормальных молодых мужчин, а не пожилых или таких, у которых время от времени погибают от несчастных случаев и побоев надоевшие или неугодные жёны.

Помню, когда мы проводили Миллу, я почти месяц плакала, скучала по ней. Отъезда Лисии, честно признаюсь, жду с нетерпением. Младшая падчерица, как была говнюшкой, так и осталась. Увы, великий педагог из меня не получился. Воевать против меня у девчонки силёнок не хватало, но мелкие неприятности она иногда мне подстраивала и лаэрду на меня и моих слуг доносила при первой возможности, не гнушаясь поклёпами. Не всегда у меня получалось вовремя сгладить ситуацию. В общем, «скатертью дорожка, Лисия!».

Мамочка моя любила повторять, поучая житейской мудрости: «Муж — голова, жена — шея, куда захочет, туда и повернет». Ох, и неподъёмная да неповоротливая головушка моей тонкой и хрупкой шейке досталась! Со скрипом, с натугой, и далеко не всегда, у меня получается поворачивать её в нужную сторону.

Шесть лет прошло, а у меня по-прежнему секс — самый мощный рычаг воздействия на слишком властного муженька. Удовлетворённого и разнеженного ласками мужчину в спальне чаще получается уговорить на что-то, чем собранного и властного лаэрда в его кабинете. Кстати… Подозреваю, что иногда Ристар мне специально что-то запрещает или нарочно поступает против моего желания, чтобы я добивалась своего, как говорится, через постель. В общем, что касается нашей с Ристаром сексуальной жизни, то здесь, к счастью, за все минувшие годы не появилось проблем или разногласий, хоть порой в спальне у нас бывают настоящие баталии.

Но, во многом муж не уступает мне категорически. И хоть целуй его, хоть головой о стенку бейся — не помогает.

К примеру, за все шесть лет супружества мне так и не довелось встретиться с Фанасом.

Ну, не смешно? Ристар запер меня в спальне на те три дня, когда, единственный раз за всё время, мой бывший поклонник приезжал в замок по каким-то там военным делам! Это случилось менее, чем через год после свадьбы. Сыночку тогда меньше шести недель было. Я, как раз, разговаривала с мужем, в кабинете, когда паж принёс сообщение от стражи у главных ворот, о том, что прибыл начальник одного из южных приграничных гарнизонов, Фанас. И надо же было мне шумно обрадоваться новости, и, даже, всплеснуть руками! Сколько потом не талдычила Меченому, что просто хочу повидаться с другом, который заботился обо мне, когда все считали служанкой, и даже, рискуя собственной шкурой, жизнь спас — не помогло.

Я просидела под замком, пока Фанас не уехал! При чём, моя бабская разведка разузнала, что лаэрд запретил ему появляться в замке лично. Впредь, при необходимости, Фанас должен вместо себя доверенное лицо присылать. Я этой дурацкой ревности Меченого, честно, не понимаю. Легкомыслием не страдаю. Уже много значит то, что нетронутой ему досталась при такой свободе нравов. На момент визита Фанаса, я была кормящей матерью, после тяжёлых первых родов, женщиной, ещё не готовой к физической близости с мужчиной — я просто не смогла бы изменить, и Ристар знал об этом. Почему не позволить нам с Фанасом увидеться и поговорить? Однако, на все мои возмущённые вопли, муж пробурчал только, что я ему одному радоваться должна и на этом — всё.