запихни — и будет тебе примитивный триплекс. Ты забрало для шлема хочешь прозрачное?

— Чё ж ты раньше молчал? — возмутился Егор.

— Так ты не спрашивал, — пожал плечами старик. — Обращайся, если что…

— Егор Николаевич, вы пишите, что надо, а мы постараемся обеспечить вас всем необходимым, — поддержал император.

— Ты лучше попроси Дмитрия Ивановича с кевларом разобраться, я там качал что-то по этой теме, но сам не осилил… А вообще, надо со сплавами титана поиграться — и будут тебе нормальные броники.

— Да когда это ещё будет, а надо, как всегда, вчера, — вздохнул Егор.

— Ну, пока ходи в своих рыцарских доспехах. Всё же лучше, чем ничего.

— Кстати, Егор Николаевич, как у вас идут дела с подготовкой отрядов полиции? — поинтересовался император.

— Подготовка идёт хорошо. Наиболее способные солдаты обучают вновь прибывших.

— Меня одолели уже градоначальники с просьбами о помощи. Вам нужно поехать в Москву и навести там порядок.

— Если прикажете, мы готовы хоть завтра выехать.

— Поезжайте. Там вас встретят.

— Николай Александрович, позвольте нам закончить здесь свои дела. Это не займёт много времени. Пара недель, не больше. А потом я с удовольствием составлю компанию ротмистру. Сведения, полученные от московских купцов, требуют самой тщательной проверки.

— Конечно, Юрий Андреевич. Делайте, как считаете нужным. Ко мне есть вопросы?

— Государь, есть не вопрос, а скорее предложение.

— Слушаю вас.

— В ближайшем будущем стране понадобится много квалифицированных рабочих и инженеров, а большинство населения не обучено грамоте. Следует срочно решать эту проблему. Школы просто жизненно необходимы. Нужна хорошая программа обучения рабочих на производствах, да и вообще всех жителей в сёлах да деревнях. Плюс поддержка самых способных учеников — какие-нибудь льготы при поступлении в высшие учебные заведения, государственное обеспечение малоимущих студентов. То же самое касается и медицины. Необходимо увеличение числа врачей, больниц, фельдшерских пунктов. И, само собой, пропаганда гигиены и здорового образа жизни.

— Юрий Андреевич, да разве мы этого не понимаем? Уж поверьте, работа ведётся, хотя, возможно, и недостаточно эффективно.

— Государь, я вам честно признаюсь: особо не вникал в проблему. Просто посчитал нужным заострить на ней ваше внимание.

— Хорошо. Есть ещё какие-нибудь предложения?

— Да. Я вчера допрашивал задержанных и отметил определённое ущемление прав этих староверов, или старообрядцев, уж простите, не знаю, как правильно… Да и с евреями то же самое. Думаю, можно объявить о полной свободе вероисповедания в государстве. Ведь, насколько я знаю, при вручении наград тем же мусульманам даже убирают христианские символы с них, а тут вроде как единоверцы — и такие гонения…

— Вы, граф, решили меня напоследок ещё и с церковью рассорить? — судя по тону, императору совсем не понравилась эта идея. — К тому же вы несколько опоздали, ещё весной вышел указ «Об укреплении начал веротерпимости».

— Очень хорошо, значит, первый шаг уже сделан. А что касается церкви, так они и сами с вами поссорятся — это только вопрос времени, — спокойно ответил Юрий Андреевич. — Я ведь не предлагаю рубить сплеча, лишь мягко подвести к этому. Поставить сперва во главе церкви какого-то более терпимого человека, ну и постепенно подготовить почву…

— Такое ощущение, будто я лично назначаю патриархов. К вашему сведению, святейший синод мне не подчиняется.

— Так это же плохо. Вы ведь помазанник божий — давайте менять ситуацию, — улыбнулся граф Белов.

— Ох, Юрий Андреевич, я даже боюсь спросить, как вы это собираетесь делать! Нам бы сейчас с приближёнными разобраться, а вы уже вон куда замахнулись. Нет. Оставьте это, граф, сие решительно невозможно…

— Как скажете, государь.

Попрощавшись с императором, они вышли из дворца, и Юрий Андреевич, закурив, тяжело вздохнул:

— Как думаешь, сильно расстроится, если без него с церковниками порешаю?

— Пожалуй, не стоит, Юра. Ни к чему нам сейчас оно. Прав царь — это бы всё разгрести.

— Вот же послал бог напарничка, — снова вздохнул граф Белов и, совсем неинтеллигентно сплюнув на мостовую, предложил. — К графиням не хочешь прокатиться? Елизавета Матвеевна такую маляву трогательную отписала, что я сам чуть было не прослезился…

— Что-то случилось?

— Да эту кровь голубую хрен поймёшь! Слов много пишут, а толку… Я так понял, у них там что-то с помолвкой не растёт. Барончик наш вроде как заднюю включил, вот графиня и слегла от переживаний. Позор, типа, и всё такое… Прикинь, о завещании уже упомянула, короче, помирать собралась… — старик саркастически ухмыльнулся. — Просит не оставлять бедных внучек на произвол судьбы. Надо прояснить этот момент, и если корнет нарезал криво, то мозги ему вправить, чтобы впредь неповадно было…

— А я там зачем? — удивился Егор. — Дело вроде как семейное, графиня со мной это точно обсуждать не станет…

— И то верно. Ладно, друг мой, поеду я…

— Давай. Вечером приезжай в гости. Там Лена утку собралась готовить. Говорит тайный рецепт какой-то. Посидим…

— Лады.

Юрий Андреевич появился вечером в компании двух бутылок молодого красного вина и с очень плохим настроением. Буркнул что-то в ответ на приветствие Егора, несколько более дружелюбно поздоровался с Леной и тут же попросил штопор.

— Как съездил? Я смотрю, ты не в духе…

Граф Белов покосился на Лену и промолчал. Потом, видимо, поборов рвущуюся наружу матерную тираду, начал говорить не спеша, тщательно подбирая слова и эпитеты.

— Да там этот… барон наш… в общем, отец его, видите ли, не благословил… типа, у девчонки, кроме титула, ни гроша за душой… тоже мне масть великая. Я съездил к этому вьюноше, мать его, да и отца до кучи тоже… поговорил с ним нормально, а он упёрся как баран. Ты «Бесприданницу» читал?

— Не. Фильм видел.

— Ну смысл тот же. Короче, надо что-то придумать по-шустрому, а то бабка и правду того… Как-то близко к сердцу она приняла… Где там ваша утка хвалёная?

— Буквально пять минут, Юрий Андреевич. Уже, считай, готова, — улыбнулась Лена.

— Леночка, солнышко, да я её сырую съем — тащи давай, а то я как тот волк. С утра на ногах, а родственнички даже не предложили ни хрена — трагедия у них, видите ли… Если бабка крякнет из-за этого хлыща, я весь их род баронский под корень вырежу, со всеми боковыми ветвями в придачу.

— Да успокойся