Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Все-таки расскажите, откуда вы так хорошо знаете русский? – прервала Этери затянувшееся молчание.
Пришлось отвлечься от мрачных мыслей.
– У меня бабушка была полиглот. Она знала четырнадцать языков, в том числе и грузинский.
– Для англичан это не характерно, – заметила Этери. – Они ждут, что все выучат английский.
– Моя бабушка, – с гордостью ответил Леннокс, – была англичанкой до мозга костей. Вечно повторяла: «England should be England»[38]. Но она была полиглотом и знала самые экзотические языки. Китайский, грузинский, турецкий, сербскохорватский, иврит, идиш – это два разных языка.
– Я знаю, – кивнула Этери. – А еще?
– А еще русский и пять основных европейских, включая португальский. Плюс латынь и греческий.
– Это у нее грузинские корни?
– Да. И она княжеского рода.
– Все грузины княжеского рода, – засмеялась Этери. – Я сама в анамнезе княжна.
– Дадиани? – осведомился он.
– Нет, Шервашидзе. – Этери пристально вгляделась в Леннокса, пораженная его познаниями.
Он ответил ей таким же ошарашенным взглядом.
– О, так мы с вами родственники! Я тоже из рода Шервашидзе. Правда, по женской линии.
– Рассказывайте, – потребовала Этери.
Леннокс немного смутился.
– Это долгая история. Боюсь вам наскучить.
– Ничего, грузины любят считаться родством. Моя покойная двоюродная бабушка Элисо однажды замучила гостя подробностями. Он не выдержал, спросил: «А Наполеон Бонапарт вам, часом, не родственник?» А бабушка Элисо спокойно ему отвечает: «Родственник. Одна из девушек нашего рода была просватана за Орленка»[39]. В Грузии это уже считается родством.
Он засмеялся, ловко лавируя в потоке движения.
– Ладно, я начну, а вы меня прервите без всяких церемоний, как только вам наскучит. Эта история начинается с пра-пра… Не знаю, после первого «пра» я сбиваюсь. Эта история начинается с миссис Джонсон. Миссис Джонсон была у нас в Англии придворной нянькой во времена королевы Виктории.
– Наш писатель Лесков сказал бы «гувернянькой», – вставила Этери. – Кстати, я придумала английский эквивалент: «governurse»[40].
Теперь он покатился со смеху.
– Осторожнее, – посоветовала Этери. – Следите за дорогой.
– Извините. Вот музей естествознания, – Леннокс кивнул на проплывающее за окном величественное здание в романо-византийском стиле. – Я здесь школу прогуливал. Сбегал с уроков и сюда. Могу разобрать диплодока[41]по косточкам.
– А где доска? – спросила Этери.
– Какая доска? – не понял он.
– Мраморная. «Здесь прогуливал школу будущий эксперт К.А.Х. Айси Леннокс-Дэйрбридж».
– Ее как раз сейчас чистят, – не моргнув глазом, подхватил шутку Леннокс. – Освежают позолоту.
Ей понравилось, что он так спонтанно реагирует. Наш человек.
– И что же миссис Джонсон?
– Императрица Мария Федоровна пожаловалась королеве Виктории, что Никки капризничает и плохо спит, а она была свояченицей принца Уэльского, будущего Эдуарда VII. И впрямь одна семья. Королева Виктория сказала: «О, так вам нужна миссис Джонсон!»
– Погодите, – остановила его Этери. – Мне помнится, у Николая II был английский гувернер, но мужчина…
– Чарльз Хит, – подтвердил Айвен. – Но это потом, а главной по младенцам была миссис Джонсон. Королева Виктория послала ее в Россию нянчить наследника. Бедная миссис Джонсон, выслушав королевскую волю, отправилась в магазин «Фортнум и Мейсон» на Пикадилли, я вам потом его покажу, если хотите, он работает на этом месте с восемнадцатого века.
– Бинго! – усмехнулась Этери.
– Прошу прощения?
– Я как раз вчера об этом думала. Тут многое сохранилось века с восемнадцатого, а то и раньше. Да, и что же миссис Джонсон?
– Миссис Джонсон купила ящик кельнской туалетной воды и ящик простого сухого печенья. И, так экипированная, отправилась в варварскую Россию.
Этери улыбнулась, представив себе эту картину.
– Может быть, вам легче рассказывать по-английски?
– Мне приятно говорить по-русски с человеком из России, но, боюсь, в ресторане будет много ваших соотечественников. Кстати, нам уже пора. Я не случайно провез вас мимо музея естествознания. Наш ресторан выходит окнами на Гайд-парк. Это рядом.
– Хорошо, давайте перейдем на английский, – согласилась Этери.
– Только сначала… – Он глянул на нее застенчиво и нерешительно. – Мы можем перейти на «ты»? В английском нет «ты», а мне бы так хотелось…
– Мне кажется, в английском есть «ты», – возразила Этери. – Я читаю английские романы и каждый раз чувствую, когда герои переходят на «ты». Но мы можем перейти на «ты» и по-русски, – милостиво разрешила она. – Только мне не нравится, что мы все время отвлекаемся от миссис Джонсон. По-моему, эта дама заслуживает внимания.
– Давай войдем, закажем, а потом уж вернемся к миссис Джонсон, – предложил он.
– Хорошо. И еще одно. Мне не нравится «Айси». Звучит как-то по-женски, даже по-девчоночьи. Можно я буду звать тебя Айвеном?
– Конечно. – Он запарковал машину на стоянке ресторана и открыл дверцы. – Меня в детстве называли Айвеном.
– Я, кстати, не понимаю, почему Айвен, а не Иван. Ведь англичане знают Ивана Грозного, например.
– Я рос в девонширской глуши, там народ простой, об Иване Грозном ничего не слышал. Там меня называли Айвеном. – Айвен помог ей выбраться из машины и запер дверцы. – Оттуда и пошло.
– А как же музей естествознания? – спросила Этери.
– Мы переехали в Лондон, когда мне было десять. До этого я был деревенским парнем. – Опять Айвен послал ей эту подкупающую бесхитростную улыбку.
– Хорошо. Мне нравится имя Айвен. Звучит почти как Айвенго. Я обожаю Вальтера Скотта.
– Меня, правда, не лишали наследства, как Айвенго, но… это лестно.
– Теперь о миссис Джонсон.
– Только заказ сделаем.
Он привез ее в «Фолидж», один из самых дорогих ресторанов Лондона. Насчет русской публики как в воду глядел: за столиками слышалась родная речь. «Русские почему-то всегда узнаваемы, – подумала Этери. – То ли говорят громче, чем нужно, то ли одеваются не так…»