– Может, он преставился? Сколько можно кровь хлебать? – высказал предположение Саморуков через неделю поисков. – Ничто не вечно под луной…

Но Макаров имел свое мнение. Он не мог четко сформулировать свою мысль, и не было здесь места логике и фактам. Он просто в глубине души понимал, что Киреев жив. Саше не верилось, что все может закончиться вот так. Он и рад был бы узнать о том, что изувер никогда не встанет на пути беззащитного ребенка или не ожидающего нападения взрослого человека, но… Ему в это не верилось. За долгие годы работы в сыске он не раз убеждался, что господь прибирает к себе самых лучших. А те, кому по всем законам человеческим запрещено даже находиться рядом с людьми, продолжают жить и гадить. Но даже не это было главным. Упырь из Арманского поселка не мог просто так уйти. Не имел права. Его удел – встреча с Макаровым. Саша понимал, что все это – лирика, но ничего не мог с этим поделать. Он не хотел, чтобы еще кто-то перед смертью подвергся страшным мукам, но и не желал, чтобы Киреев сейчас был мертв. Это противоречие изводило его. Чего он больше хочет – встретиться с убийцей или лишить себя этого, поняв, что Киреев больше не существует? Он хотел и того и другого, но лишь в определенной последовательности…

Молчание прервал Саморуков.

– День становится короче.

– Что? – почти в один голос спросили опера.

– День, говорю, все короче и короче. Сегодня утром домой забежал, чтобы Макса покормить, а у меня вовсю радио орет. Как раз погоду передавали, говорят – день идет на убыль. Вот завтра, например, рассвет наступит в шесть часов пятьдесят одну минуту. А сегодня наступил в шесть сорок восемь. Вот так…

При данном стечении обстоятельств и это могло быть темой для разговора.

– Фонарики возьмите. – Макаров соскочил со стола. – Или кто-то из вас знает, во сколько сегодня начинается отлив в Красном море? Хватит лясы точить. Едем к дому Пацифеева. Времени сейчас – двадцать три ноль четыре. – Видя, как друзья машинально подняли руки, чтобы сверить часы, он рассмеялся. – Сколько там до рассвета, Михаил?

23.31. 7 часов 20 минут до рассвета

– Не подъезжай ближе, Миша. – Макаров показал рукой на асфальтовый пятачок поодаль от дома. – Паркуйся здесь.

Опера были похожи на группу квартирных воров. За поясом каждого торчал фонарик, из карманов легких курток виднелись перчатки. Самый угрожающий для домохозяев вид имел Саморуков, сжимающий в огромных ладонях рукоятки пневматических ножниц. Последствия контртеррористической операции были таковы, что теперь в подвалы и на чердаки не могли попасть не только террористы, но и милиционеры с пожарными для исполнения служебных обязанностей. Макаров с самого начала решил производить осмотр дома таким образом, чтобы об этом не догадались ни жильцы, ни работники ЖЭУ. Но, как только Мишка с угрюмым видом показался из чрева «шестерки», он сразу стал похож на злого сантехника, решившего перекусить в квартале все водопроводные трубы.

– Убери ножницы под куртку, – посоветовал Саша, – пока жильцы ментов не вызвали…

Через минуту группа уже приближалась к первому подъезда дома бывшего главврача ЦПЛ. Несмотря на поздний час, всю лавочку у входа занимала другая группа – пенсионерок. Понятно, что перекусывать при них замок – настоящее безумие. От их криков мог сбежать не только маньяк. От их возмущенных воплей могли улететь из города все голуби.

– Так, бабушки, – Саморуков вынул из кармана удостоверение и взмахнул им перед лавкой, как Амаяк Акопян – колодой карт, – санэпиднадзор. Тараканы, муравьи, клопы?

– Замучили, проклятые! – хором запели старушки. Далее вразнобой пошло описание, как именно они замучили жильцов.

– Все понятно, – перебил хорал Игорь. – Всем – по квартирам. Приготовить баночки из-под майонеза и никуда не выходить из квартир. Через пять минут начнем разливать…

Что собрался «разливать» Стариков, не поняли даже Макаров с Мишкой, но старушки исчезли с лавки мгновенно.

– Ты чего это сказал? – поинтересовался Мишка, перекусывая дужку замка на двери подвала.

– Метагексоэпам-два, – ответил Игорь, включая фонарик.

Провозившись около двадцати минут в темном и сыром подвале, друзья не обнаружили никаких следов жизнедеятельности человека. Не было ни вещей, используемых в качестве лежанки, ни остатков пищи, ни досок, сложенных кряду. Подвал был пуст, но не чист, поэтому, когда они показались на свету, их одежда уже носила признаки того, что ее хозяева любят шариться в непотребных местах.

– А как вы хотели? – по-отечески заметил, отряхиваясь, Макаров.

Лавка у второго подъезда была пуста, и это давало некоторый выигрыш во времени. Однако едва Саморуков приложился к скобе, из подъезда вышел мужик. Пыхнув «Примой», он принялся разглядывать при свете из окна троих здоровых мужиков, которые, прижавшись к стене, посвистывали и глядели себе под ноги. Более подозрительной картины представить было трудно, если еще учесть тот факт, что Мишка ножницы спрятать успел, а снять перчатки – нет. Для лета картина странная.

– Вы из ЖЭУ? – помог им мужик.

– Да, – ответил «сантехник» в перчатках. – Мастера ждем. С ключом. Гм…

– Давно пора. Когда горячую воду дадите?

– К утру жди, – пообещал Саморуков.

Мужик, тряхнув головой, ушел, и Мишка привел в действие свой адский прибор.

Подвал второго подъезда напоминал первый с тем только отличием, что Стариков в глубине огромного помещения обнаружил кабинку с отломанной дверцей. Там, на куске картона, лежали колбасная кожура, скорлупа от яиц и пылились две бутылки «Агдама».

– Не наш клиент, – вздохнул Игорь. – Наш не пьет…

Подошел, вполголоса матерясь, Саморуков. Обнаружив в темноте необычный предмет, лежащий на полу, он стал ощупывать его рукой. Предметом оказался полуразвалившийся труп бродячей кошки. Мишка вытирал руку о перчатку и говорил о том, как ненавидит свою работу.

– А фонарь тебе на что? – логично спросил Макаров. – Суешь свои руки, куда собака не сует свой…

Появившись на этот раз на свету, они убедились, что их внешний вид усугубился.

– Ничего, дома отмоемся…

Оставался подвал последнего, третьего подъезда.

01.44. 5 часов 07 минут до рассвета

Дверь была открыта…

Мишка аккуратно поставил ножницы за дверь – будут мешать – и расстегнул куртку, освобождая доступ к подмышке.

Осторожно ступая по пыльным ступеням, оперативники начали спускаться вниз. Открытая дверь в подвал в данной ситуации могла говорить о многом, а могла совершенно ничего не значить.

Тонкий слух Макарова уловил движение в подвале.

– Фонари не включать… – одними губами шепнул он парням. Но это было лишним, уж что-что, а тактику задержания в темном помещении подозреваемого им разъяснять было не нужно.