– И не обижайся, пожалуйста. Просто ты должна предстать перед подчиненными во всеоружии – модно одетой и ухоженной. А то что это? Отросшая пережженная химия, лосины какие-то… Как оденешься, сразу приезжай ко мне в салон, вот визитка. Я тебя запишу на четыре часа, выйдешь оттуда красавицей. Послезавтрашний день посвятим знакомству с предприятием. Затем сама с документами до конца недели попытаешься разобраться, и в понедельник я выслушаю все вопросы и предложения. Договорились?

– Договорились, – кивнула Аня немного смущенно.

Наташа встала.

– Итак, до завтра. Юра отвезет тебя домой.

– А он у тебя кто, водитель?

– Охранник. Ну, пойдем, я тебя провожу.

Наташа знала, что второй такой, как Людмила, нет на свете, и настоящим соратником Аннушка вряд ли станет, но через некоторое время она уже могла не сильно беспокоиться о делах на швейном производстве и с удовольствием заниматься своим любимым детищем – салоном. Со временем они с Аннушкой подружились.

Новая подруга искренне восхищалась Наташей, но удивлялась и жалела, что той не везет в личной жизни.

Собственно, никакой личной жизни и не было. Наташа не видела Пахомова с конца 1995, почти два года. Домой он больше не приезжал, хотя в Питере, видимо, все же бывал иногда. У Димки появился мобильный телефон, купленный и оплачиваемый Борисом. Несколько раз сын отпрашивался у нее по воскресеньям, не говоря, куда, но Наташа догадывалась, что он встречается с отчимом. Она не мешала их общению, надеясь в глубине души, что Димка может стать связующим звеном между нею и мужем – только сын о нем ничего не рассказывал.

Наташа не понимала, почему тогда, накануне 96-го, Пахомов уехал, едва заглянув домой. Какое-то время она ждала, что он вновь появится, но, поскольку Борис больше не заглядывал на улицу Ломоносова, пришла к выводу, что муж решил окончательно порвать отношения, и как раз в тот момент, когда она была готова к примирению. Она ругала себя за то, что слишком долго тянула с этим, изображала принципиальность, а ему это в конце концов надоело и он больше не хочет видеть ее. Возможно, нашел себе в Москве какую-нибудь бабу и счастлив с ней, думала она с горечью. Если так, то искать его и навязываться нет смысла.

Наташа страдала. Без Бориса, без его любви – жизнь потеряла краски. Довольно долго она и мысли не допускала о ком-нибудь, кроме него, но время шло, образ мужа тускнел в памяти, а молодое женское тело требовало своего.

Она стала замечать, что с интересом присматривается ко всем встречным мужчинам, но даже внешне ни один из них не шел ни в какое сравнение с Пахомовым. Наташа и прежде знала, что ее муж – красавец, а уж по обаянию, умению ухаживать, ему вообще нет равных. «Конечно, он-то не страдает от одиночества, это я тут маюсь», – ревниво вздыхала она.

Днем ее отвлекали навалившиеся на работе проблемы, но возвращаясь домой, она тут же вспоминала, что ей не с кем поделиться мыслями и планами, что нет плеча, к которому можно прижаться, ища утешения, и нет рук, которые обнимут ее. Пусть не Пахомов, пусть хоть кто-нибудь…

В один из таких тоскливых вечеров она решилась позвонить Сашке. В конце концов, он единственный, кроме Бориса, мужчина в ее жизни. Они мило поболтали, и Наташа намекнула, что не прочь встретиться сегодня, на что бывший муж ответил, что супруга неправильно поймет, если он сорвется на ночь глядя неизвестно куда. Оказалось, Соловьев недавно женился.

Однажды весной Лариса, администратор салона, пригласила Наташу на день рождения, и она приняла приглашение с радостью. Она слишком давно не позволяла себе никаких развлечений, и решила, что с затворничеством пора кончать.

Компания собралась веселая, молодая. Среди гостей Наталья отметила одного довольно симпатичного мужчину, он оказался двоюродным братом именинницы. Лариса шепнула начальнице на ухо, что Володя холостяк, работает инженером на Металлическом заводе. За столом они сидели рядом, потом несколько раз танцевали, а когда, разрезвившись, гости стали играть в бутылочку, Наташе с Володей выпало целоваться. Едва ее губ коснулись мужские губы, она ощутила давно забытую истому… Поцелуй длился дольше положенного и, оторвавшись от нее, Володя тихо спросил:

– Ты замужем?

– Не совсем.

– Что это значит?

– Официально не разведены, но живем с мужем врозь.

– Может, поедем к тебе?

Наталья подумала о Юре, который ожидает в автомобиле напротив дома.

– Нет, ко мне нельзя.

– А ко мне ты согласишься поехать?

Она сомневалась недолго. Помня предупреждение Пахомова о возможной опасности, она не отказалась от охранника, но порой его присутствие тяготило и мешало. «Какого черта! Так и поститься под надзором этого соглядатая?» – подумала она и попросила Володю минуту подождать.

Выйдя в коридор, она достала из сумочки телефон и закрылась на кухне.

– Юра? На сегодня ты свободен, я остаюсь ночевать. Завтра утром позвоню.

Она проследила в окно, как отъезжает ее машина, вернулась к Володе и сообщила:

– Уходим по-английски.

Насколько глупым было ее спонтанное решение, Наталья поняла почти сразу. Около полутора часов добирались они с проспекта Ветеранов на Чкаловский – вначале на метро, затем пешком. Она постеснялась предложить кавалеру заплатить за такси. В метро Володя держал ее за руку и развлекал разговорами, рассказывая о себе. Он разведен, имеет дочку пяти лет. На завод пришел семь лет назад, сразу после окончания института. Увлекшись производственной тематикой, он не мог остановиться. Поведал про разрушенное литейное производство, про нерегулярную маленькую зарплату, про бегство квалифицированных кадров. Честил новых русских, готовых продать завод на корню немцам…

«Кажется, я делаю что-то не то», – думала Наташа, изображая, что внимательно слушает.

Второй раз она ощутила дурное предчувствие, увидев четыре кнопки звонков на стене возле двери в его квартиру.

– После развода пришлось разменяться, – объяснил Володя, возясь с ключами. – Жене с дочкой однокомнатную, а мне пятнадцать метров в коммуналке. Заходи, только тихо. Уже час ночи, а соседи у меня склочные.

Оказавшись в комнате, Наташа огляделась. Тахта, стол, холодильник, старый черно-белый телевизор. Понятно. Человек развелся недавно, а так сразу не обустроишься.

Володя засуетился, достал из холодильника початую бутылку дешевой водки, вареную колбасу и маринованные помидоры в банке. Она с некоторым удивлением смотрела на эти приготовления.

– Ну, за любовь! – провозгласил кавалер.

Она выпила до дна, хотя водка отдавала сивухой.

– Ты пока ложись, я сейчас… – предупредил Володя, выходя в коридор.

«Бред какой-то, – думала она, закуривая, – он мне даже не симпатичен. Впрочем, и не противен. Может уйти, пока не поздно? Нет, это уж будет выглядеть совсем по-детски. Пришла взрослая баба к мужику потрахаться – и вдруг испугалась, передумала и сбежала, как девчонка».