– Времени у меня навалом, регулярно я теперь не тружусь, – ответил Сашка, глядя, как Пахомов захлопывает дверцу автомобиля.

– Витя, – наклонился Борис к переднему окну, – отвези Елену Михайловну, предупреди, что я на часик задержусь, и возвращайся на Большую Морскую. Знаешь бистро через квартал?

Спустя несколько минут они с Соловьевым расположились за столиком, и в ожидании кофе приглядывались друг к другу.

«Постарел немного, вон виски седые, но все такой же ловелас. Из отеля-то с дамочкой вышел», – думал Саша, глядя на родственника.

«Хорошо Сашка выглядит, какой-то солидный, уверенный стал, и одет неплохо», – оценил Борис.

– Ты сказал, регулярно не трудишься – что это значит? Ушел из газеты?

Соловьев кивнул:

– Я теперь свободный художник – пишу детективы.

– Вот это да! Обязательно почитаю. Хотя я детективами никогда не увлекался, но знаю, что сейчас это самое популярное чтиво. И давно пишешь?

– Около двух лет, вышло уже пять книжек. Гонорары приличные, и полгода назад я решил из газеты уволиться.

– Нет, ну ты молодец! Теперь я могу похвастать, что бывший муж моей жены – писатель! Кстати, ты Наташу давно видел? Как она? – спросил Пахомов, будто между прочим.

– Ты у меня спрашиваешь?.. Мы с ней не виделись года полтора, а то и больше. Ну да, в 95-м перед самым Новым годом я к вам заходил, Димку хотел поздравить… Ты еще тогда скрипку завез, а сам не зашел. Наташа очень расстроилась. Она сказала мне, что вы поссорились.

– Так это был ты?! – не смог скрыть эмоций Пахомов.

Саша взглянул удивленно:

– А вы что, так и не помирились?

Борис покачал головой и грустно усмехнулся:

– С ней был единственный человек в мире, к которому я не стал бы ревновать! А я-то, дурак…

И он рассказал, с какими мыслями ехал тогда в Питер, и как взбесился, увидев, что у Наташи гость.

– Но почему ты подумал сразу о плохом? Разве не может женщина просто поговорить с другом?

– Не может быть друзей-мужчин у такой красивой женщины.

– Не ты ли был Наташе другом в первые годы нашей с ней семейной жизни? – напомнил Соловьев.

– Сашка, я с первого взгляда в нее влюбился, но старался быть просто другом, не прикладывал никаких усилий к расстройству вашего брака. Хотя о моей любви она знала почти с первого дня. Дело прошлое, но к чему это привело?..

– Все-таки, насколько я знаю, она не изменяла мне, пока мы не расстались. Наташка очень цельный человек, не способный на измену.

– Но мы уже третий год живем врозь. Как ты думаешь, у нее никого сейчас нет?

– Откуда я знаю? Впрочем, один раз, уже давно, она позвонила мне довольно поздно вечером, предложила встретиться, но я сказал, что женат.

– И жене не изменяешь?

– Пока не хочется.

– Счастливчик! – улыбнулся Боря.

– Можно подумать, ты один до сих пор! Вон какую дамочку в авто усадил!

Пахомов небрежно махнул головой:

– Это так, директор дочерней фирмы. Слушай, Саш, я хотел бы вернуть ее, как ты думаешь, это возможно?

– Без понятия, – пожал плечами Соловьев. – Спроси у нее сам.

– Так и сделаю. Ну до чего удачно мы встретились, Сашка!

Пахомов увидел в окно, что машина за ним уже подъехала.

– Тебя подвезти?

– Не надо, редакция рядом, я пешком.

– Ну, бывай. Рад был тебя повидать.

– Взаимно, – кивнул Соловьев.

«Ну, кто бы мог подумать? – невольно улыбался Пахомов по пути в офис. – Сашку принял за любовника! Черт знает, чего насочинял, а про отца ее ребенка забыл! Нет, завтра же к ней, а может, сегодня, вместе с Димкой?»

Вечером Борис встретился с пасынком, тот солидно пожал протянутую руку. Ростом парень был уже с Наташу и старался держаться, как взрослый.

– Здравствуй, сынок, – все-таки поцеловал его Борис. – Ну, что, едем в «Асторию»? Поужинаем в тамошнем ресторане, а потом ты мне поиграешь. У меня шикарный номер с роялем.

– Предлагаю другую программу: поужинаем в гостинице, а сыграю я тебе дома, там инструмент родной.

– Отлично! – не удержался Пахомов.

– Мамы нет, она уехала в отпуск.

– Куда? – улыбка сползла с его губ.

– В Испанию, на две недели.

– И давно?

– Три дня назад. Ну что, принимаешь мой план?

– Конечно, – рассеянно ответил он.

Когда они вошли в квартиру на улице Ломоносова, Пахомова охватило какое-то щемящее чувство. Сколько связано с этим домом, сколько пережито, и как давно он здесь не был!

Навстречу им вышел Юра.

– Борис Алексеевич! Не ожидал вас увидеть…

Пахомов протянул охраннику руку.

– Что, не рад?

– Напротив, очень рад.

– Я тоже. Знаешь, я здесь, пожалуй, переночую. Не хочу возвращаться в гостиницу. Ты пойди, купи бутылку хорошего коньяка, и закусить чего-нибудь – вот деньги. Да, и отпусти до завтра моего шофера Витю, ты его знаешь. Пусть подъезжает к девяти утра.

Откинувшись на мягкую спинку дивана, Борис около часа с удовольствием слушал Чайковского, Шопена и Грига в Димкином исполнении.

– Ну, как тебе? – спросил мальчик, закрывая инструмент.

– Здорово! Даже если не станешь певцом, знаменитый музыкант из тебя точно получится.

– Если после мутации не вернется настоящий голос, я буду сочинять эстрадные песни, и петь их сам, как Дима Маликов.

– Вот как! Тебе нравится твой тезка?

– Он окончил Московскую консерваторию, у него интересные аранжировки.

– Вот видишь, Дим, тебе еще в консерватории поучиться надо. Ну что ж! Певец и композитор Дмитрий Соловьев – звучит неплохо. Был такой композитор Соловьев-Седой…

– Ты кому это рассказываешь?..

– Ну да, – рассмеялся Пахомов, – про композиторов ты все знаешь лучше меня. А подарю-ка я тебе синтезатор…

– Здорово! Когда?

– Допустим, ко дню рождения, или раньше, к Новому году.

Пахомов мог бы сделать это и завтра, но он всегда приурочивал дорогие подарки к какому-нибудь празднику, считая, что даже имея средства, баловать парня не стоит.

– А можно, я сейчас пойду в компьютер поиграю?

– Конечно, но завтра ты учишься, поэтому дольше одиннадцати не засиживайся. Я проверю.

Заметив в своем тоне родительские нотки, Борис улыбнулся: чувствовать себя отцом приятно, так же как дарить подарки, опекать, поучать. Наверное, и этого ему не хватает в Москве.