мельком взглянул на страницу. Шесть росчерков против расстрела и один мой за расстрел. Я решительно захлопнул блокнот.

- Отец извините, но все проголосовали за то, чтобы вас расстрелять. Становитесь сюда, - я показал на место около дерева, куда старик послушно и безропотно встал и только теперь до него дошло, что его сейчас УБЬЮТ. Улыбка медленно сошла с его губ и глаза в ужасе стали выкатываться из орбит, заполняя всё пространство за стёклами очков.

Я решительно передёрнул затвор, вгоняя патрон в ствол, и вскинул автомат. На какое-то мгновение наши глаза встретились, когда совместил мушку с его лбом, и нажал на спусковой крючок. Уже нажимая на спуск, почувствовал несильный толчок снизу по рукам, автомат дёрнулся кверху и автоматная очередь ударила поверх головы старика. На остолбеневшего чеченца посыпалась кора, щепки, но он стоял и таращил глаза, не понимая, где он находится: то ли сейчас он увидит Аллаха, то ли появятся прекрасные гурии и унесут на небо. Но гурии не появлялись, а вместо Аллаха он видел таких же остолбеневших солдат и по идиотски радостного русского офицера. Да, я был рад, рад от того, что Алушаев толкнул меня под руку. Рад, что не убил старика, но формально выполнил приказ.

- Всё отец, с первого раза не получилось, а два раза не расстреливают. Тебе повезло.

Подняв облако пыли около нас, в этот момент, остановился чужой БТР, на котором сидела толпа солдат и офицеров.

- Товарищ майор, как проехать в 245 полк? – Обратился ко мне один из них.

Взмахом руки показал, как проехать, и тут же решил избавиться от старика: - Товарищ подполковник, заберите задержанного, там в штабе разберётесь с ним сами. – Повернулся к чеченцу, - давай отец залезай на машину. Большаков, Алушаев помогите ему залезть.

Старик, не веря тому, что он остался в живых безропотно подошёл к БТР и с помощью солдат забрался на броню.

Слава богу, пусть его судьбу другие решают. Успокоившись этим объяснением, я скорым шагом направился к артиллеристам. Шёл и размышлял над происшедшим, удивляясь тому, что я нормальный, положительный человек, в принципе, не кровожадный. Да, в бою, в каких-то крайних, критических обстоятельствах, защищая свою жизнь, жизнь солдат или жизнь своих близких - я завалю кого угодно, даже не моргнув глазом. Но как так: в спокойной и почти мирной обстановке чуть не убил старика.

Я даже остановился, напряжённо размышляя и чувствуя, что вот-вот ухвачу разгадку за хвост. Как вспышка мелькнуло воспоминание. 1973 год, срочная служба. Еланские лагеря. Я в учебке. После очередного усиленно-интенсивного занятия по строевой подготовке мы собрались вокруг своего замкомвзвода старшего сержанта Бушмелева: - Товарищ сержант, зачем нам многократное выполнение таких команд, как «Разойдись», «Ложись», «Направо», «Налево», «Кругом марш»? Ведь вы же сами говорите, что мы уже на достаточно высоком уровне всё это выполняем. Зачем нам это?

Сержант, который прослужил уже два года и увольнялся через месяц, мудро усмехнулся: - Товарищи курсанты, этими командами вам вбивается безусловный рефлекс на бездумное выполнения приказа командира. Занятие по строевой подготовке, это лишь кусочек той армейской системы, которая закрепляет и усиливает этот рефлекс. И вам на всех занятиях, ежечасно и ежеминутно будут его усиливать и развивать.

Да…, так оно и получилось. В борьбе между гуманизмом, человечностью и ненавистью к врагу, победу одержала армейская система и что самое неприятное – она всегда будет побеждать.

Сразу же как-то вспомнилась и телевизионная передача, которую я смотрел год назад. Проводилась интересная аналогия: французские партизаны во время боя больше старались

ранить немецких солдат, чем уничтожить, считая что лечением раненых солдат наносят ещё и экономический ущерб Германии. Наши же партизаны стремились только к уничтожению противника. В этой же передаче проводились данные исследования о случаях применения огнестрельного оружия в экстремальных условиях американским полицейским и русским милиционером. Тоже любопытный факт: американцы стреляли в большинстве случаев по конечностям, чтобы лишить нападавшего подвижности. Наши же милиционеры в подавляющем большинстве целились и стреляли в голову – на поражение.

Мы так воспитаны, всей своей историей, на протяжении которой нам приходилось отбиваться от всех врагов, приходивших целью – уничтожить нас или превратить в рабов. Для нас враг остаётся врагом во всех крайних его проявлениях. И правильно говорил Александр Невский – «Кто к нам с мечом придёт – тот от меча и погибнет»

Но все эти рассуждения не принесли мне успокоения. Угнетало то, что свою ненависть к боевикам, к бандитам, пусть не осознанно, но перенёс на мирное население. Радости от общения с друзьями я уже не испытывал, ни коньяк, ни баня не развеяла моего настроения. Выпивал, закусывал, смеялся вместе со своим товарищами над шутками, мылся в бане, но меня всё это время сверлила мысль: а как восприняли мои действия солдаты, чуть было не оказавшиеся свидетелями хладнокровного убийства. Я вернулся в батарею и с удивлением обнаружил, что солдаты не только не осудили моего поступка, но наоборот: с юмором восприняли всю ситуацию, особенно, мои слова о том, что два раза у нас не расстреливают. То ли они за этим чисто психологически прятались, то ли до конца не поняли, что могло произойти. Ну и чёрт с ними: хорошо, что мы не запачкались.

Передали по радиостанции, чтобы я прибыл в штаб и забрал отца одного из солдат батареи. Здесь мне представили отца рядового Большакова. Мы быстро переговорили и отправились назад в батарею. Вещей у него было немного и ничего нам не мешало идти и разговаривать. Я рассказал о батареи, о его сыне. Попросил его в последующем выступить перед солдатами, особенно акцентируя на том, что употреблять спиртные напитки нельзя. По отцовски выступить. Но, честно говоря, я не был уверен, что он сумеет найти такие слова, чтобы они задели солдат за душу. Был он невысокого роста, какой-то тихий, неуверенный. Хотя с другой стороны, то что он доехал сюда из Бурятии, минуя все препятствия и препоны, добрался до сына показывало достаточно сильный характер. Что ж, посмотрим и испытаем его.

Я не стал мешать встрече отца и сына, которые обнялись, а через несколько минут вокруг