замполита на коньячный завод поискать там и привезти оттуда сахара, а то он у нас был на исходе. Первый батальон оттуда уже ушёл и там лазили кому не лень. Правда, коньяка уже не было: частью его выпили, частью вылили на землю, но разжиться кое-чем ещё можно было. Даже сложилась некая традиция. Заходишь на территорию завода и делаешь одиночный выстрел в крайнюю цистерну и тонкой струйкой коньяка удовлетворённо моешь свои грязные сапоги. Потом достаёшь из магазина патрон и вставляешь его в дырочку. Через несколько дней такой дурной традиции, весь низ ёмкости ощетинился многочисленными патронами. И в этот раз замполит приехал с богатой добычей. Привёз он мешок сахара, в больших бутылях, литров двести экстракта кока-колы и четыреста трёхлитровых банок вина «Анапа». Вино перенесли в землянку: сахар и кока-колу поровну разделил между взводами.

Так как с питьевой водой у нас была напряжёнка, то солдатам я сказал, что каждый день: утром, в обед и ужин сам лично буду разливать в кружки вино, чтобы его пили вместо воды. Думаю, что это не является большим нарушение и не такой уж большой дозой, чтобы солдаты опьянели. Моё решение было встречено одобрительным гулом.

Перед тем как войти в Чечню нам выдали индивидуальные фильтры для очистки воды в виде небольшой трубочки. Говорили, что они входят в комплект десантников. Захотел пить, достал её, опустил один конец в лужу и тянешь через трубочку и фильтр, где она очищается и обеззараживается. Но уже на третий день они засорились и вышли из строя. Выдавали и таблетки для обеззараживания воды. Опять же из лужи набираешь воду в котелок, бросаешь туда таблетки и по идее они должны приводить воду в порядок, но это было только по идее. Мы, когда встали на перекрёсток, рядом с арыком то обрадовались. Правда, в арыке вода был мутная, а когда прошёл вверх по течению, то в метрах в ста пятидесяти от нас увидел в небольшой заводи плавающие трупы двух боевиков. А вот в бетонном арыке на том берегу она текла прозрачная.

- Вот там и берите воду…, - распорядился я. А через несколько дней решил проверить, откуда она набирается в бетонный арык. Пройдя те же 150 метров я уткнулся снова в ту же заводь, где плавали трупы. Японский городовой и сразу же запретил и оттуда брать воду.

Довольные тем, что мы были теперь с сахаром, спустились в землянку и решили попить кофе. Вода согрелась быстро и я на правах старшего первым набухал в аппетитно пахнувший напиток несколько ложек сахара. Размешал его и сделал первый большой глоток. От кислятины у меня свело скулы, но уже успел проглотить жидкость.

- Алексей Иванович, - возопил я, отдышавшись и придя в себя, - ты чего привёз? Это же лимонная кислота.

Кирьянов и Карпук, с испугом наблюдавшие за моей реакцией на кофе, одновременно сделали из своих кружек по маленькому и осторожному глотку: тут же заплевались и облегчённо перевели дух.

- Борис Геннадьевич, а я то подумал сразу, что отраву привёз или какие-нибудь химикаты. Испугался. Там этих мешков навалом лежало, но точно были и с сахаром. Наверно, я попутал, но сейчас живенько смотаюсь и возьму сахар.

Мы засмеялись, услышав мат и смех от костра, на котором солдаты тоже готовили себе кофе.

- Товарищ старший лейтенант, - обиженно загудел Ермаков, ввалившись в землянку, - да это не сахар, а удобрения какие-то.

Посмеявшись уже вместе с солдатами, замполит опять укатил на коньячный завод и через час привёз по мешку сахара на каждый взвод.

Вечером, я пораньше пришёл на совещании и остался ждать Будулаева на стоянке машин. Только он подъехал, как тут же подскочил к нему: - Виталя, ну что? Давай рассказывай, сумела чеченка привести пленного солдата?

- Боря, представляешь, крутанулась баба. За ночь собрала две тысячи долларов у родни. Пошла к тем, у кого были пленные солдаты. Купила одного. Причём выбрала самого целого. Солдат оказался с 245 полка и в плен его взяли три тому назад. Вот он и рассказал, что его просто изуродовать не успели: взяли в плен и всего несколько раз избили, выбили только передние зубы, а тут его и купили. Других, вообще, искалечили. Рёбра переломаны, яйца отбиты или вообще их нету – кастрировали. Как только рассвело, она солдата и привела. Мы вывели чеченца на перекрёсток, вышибли ему передние зубы, чтоб всё поровну и по-честному было и отпустили. Только предупредили, если опять попадётся, то сразу же расстреляем на месте.

Наступил день приезда делегации из Бурятии. В двенадцать часов дня мимо нашего расположения медленно проехала колонна машин с гуманитарной помощью, которая ходила за ней в Моздок. Солдаты радостными криками и свистом встретили её и махали руками женщинам, сидящим в кабинах машин. Настроение у всех в батарее было праздничное, как в Новый год, ожидая чего-то необычного, но приятного. В этот момент и пришёл ко мне командир третьего взвода лейтенант Мишкин.

- Товарищ майор, заколебал меня Акуловский. Не подчиняется, вечно вступает в пререкание, обсуждает мои приказы. Сейчас опять напился с Рубцовым и будоражат весь взвод. Делайте с ним что хотите, но убирайте его от меня.

Тяжело вздохнул, праздничное настроение, которое захватило и меня, куда-то мигом улетучилось:

- Ладно, Мишкин, давай сюда Акуловского. Проведу с ним последнюю, «китайскую», беседу: если не поймёт и дальше «быковать» будет – переведём в пехоту. Пулемётчиком на БРДМ можно любого поставить. Но с Рубцовым сам разберёшься. Он парень управляемый.

- Да с Рубцовым, в принципе, всё нормально. Если убрать Акуловского, то он, да и многие во взводе выпадут из под влияния этого солдата и всё тогда во взводе будет нормально.

Мишкин ушёл, а через пять минут появился Акуловский. Был он действительно достаточно сильно пьян. Настороженно остановился в нескольких шагах от меня и молчал.

- Акуловский, что ты хернёй занимаешься? – Ругаться мне в этот момент совсем не хотелось, поэтому начал вполне миролюбиво и спокойно, - товарищ солдат, командира взвода не выбирают: и нравится он тебе или нет –