– Пожар!

Я, а следом за мной Магнус бросились в коридор, откуда все началось. Весь его дальний конец уже был охвачен ярким пламенем, которое, учитывая количество дерева в доме, довольно скоро добралось бы до нас.

– Мои альбомы! – закричал Магнус.

– Забудь о них. – Я потащила его в противоположную сторону. – Нам надо добраться до конюшни.

– Постой, мне нужна одежда…

– Ты не сможешь подняться наверх, весь дом в огне.

– Мое первое за три года появление на людях не может состояться в пледе.

Я резко остановилась у открытой двери, где по-прежнему неподвижно сидели Джембер и Саба, и на краткий миг подумала о том, чтобы взять их с собой. Они мертвы, Анди. Придется похоронить их здесь, вместе с остальными воспоминаниями.

Должно быть, Магнусу в голову пришла та же мысль, потому что я была вынуждена оттащить его назад, пока он не бросился в кабинет.

– Я не могу оставить Сабу здесь, – взмолился он, в его глазах блестели слезы. У меня тоже слезились глаза, но совершенно по другой причине. Дым распространялся стремительно – совсем скоро за ним последует огонь.

– Ее больше нет, Магнус. Это лишь пустая оболочка. – Я схватила его за шею обеими руками и притянула лицо на уровень глаз. – Послушай меня. Если мы не выберемся отсюда, то тоже умрем. Ты умеешь ездить на лошади?

– Я не садился в седло три года.

– Сойдет. – Я взяла его за руку и повела к конюшне.

Мы слишком долго медлили. Почти безлунная ночь теперь пылала красным, языки пламени разбивали окна и вылизывали каменный замок до черноты. Лошади, должно быть, тоже почуяли неладное: как только мы распахнули дверь конюшни, они тревожно заржали, хотя ничего необычного я не видела. С помощью паяльной ручки я зажгла ближайшую лампу, и помещение вдруг наводнили вытянутые испуганные тени.

– Анди, отойди! – скомандовал Магнус, затем подбежал к стойлу, распахнул калитку, выпуская лошадь, и тут же перешел к следующему. Вряд ли животное понимало, что ему делать теперь, но обязательно сообразит, если огонь доберется и сюда.

Я перехватила Магнуса до того, как он отворил еще одну калитку.

– Я доделаю. А ты подбери нам лошадь.

Освободив остальных – в общей сложности семь, – я вернулась к Магнусу, который уже надел уздечку на архиепископскую лошадь, но все еще пристегивал седло.

– Нам оно не понадобится, – сказала я.

– Ты с ума сошла? – взвизгнул он и вздрогнул, когда внутри дома что-то рухнуло. – Я и так хожу, завернувшись в плед, как в юбку, не хватало мне еще отбить зад.

– Отбитый зад – сейчас наименьшая из забот!

Магнус затянул седло, подсадил меня на лошадь и, усевшись за моей спиной, взял поводья. Мы скакали прочь от жара к естественной прохладе ночной пустыни, остальные лошади следовали нашему примеру. Пламя уничтожало боль и воспоминания о замке не хуже любого амулета.

Почти неосознанно стиснув ладонь Магнуса, я смотрела на двери, ведущие в дом моего детства. Прошел месяц с тех пор, как я была здесь в последний раз. Месяц с тех пор, как мы с Магнусом покинули замок… месяц с тех пор, как я потеряла отца и друга.

Магнус поправил связку амулетов на шее – тех самых, которые избавили его от Сглаза.

– Ты шутишь, Анди. Ты правда здесь жила?

Не сумев ответить, я присела в грязь на корточки, вставила нож в замочную скважину и, освободив замок, провернула лезвие обеими руками. Щелкнул затвор, и по краю тут же показался ряд металлических шипов – ловушка срабатывала, когда замок пытались отпереть чем-то отличающимся от точной формы единственного ключа.

Я усмехнулась. «Добро пожаловать домой, Анди».

Как только я распахнула двойные двери, Магнус начал кашлять. Оно и неудивительно: в воздухе висели густые клубы пыли – настолько плотные, что, попытайся я зажечь свечу, все вокруг наверняка бы воспламенилось. Магнус с округлившимися глазами произнес:

– Мы не можем туда войти.

Я представила, как Саба в ответ на протесты своего сына бросает на меня понимающий, полный отваги взгляд. Она бы не колеблясь вошла следом за мной. Боже, моя славная подруга… У меня никогда в жизни не было таких отношений, основанных на взаимной поддержке. Я была рада, что теперь она обрела покой, хотя мне сильно не хватало ее.

– Ты три года прожил в проклятом замке, но при этом боишься подвала?

– Истинная любовь не судит, Андромеда. – Он достал из кармана носовой платок и прикрыл им нос и рот. – Я с тобой. Веди.

Внутри все было так же, как и перед моим уходом, не считая добавившихся шести слоев пыли и парочки крыс. Пахло сгнившей снедью. Кружащие пылинки и тени походили на возмущенных нашим вторжением призраков. Однако бояться здесь было нечего… Разве что воспоминаний. Да и те могли причинить вред, только если это им позволить.

– Это не просто подвал, а настоящий склад, – заметил Магнус между приступами кашля.

– Истинная любовь не судит, Магнус, – передразнила я.

Затем прошла в спальню и направилась прямиком к приставному столу, где должна была стоять масляная лампа. Крысы и насекомые, напуганные ярким светом, разбежались в стороны. Мое сердце резко ухнуло вниз, в висках застучало и заныло, накатила тошнота, только это состояние было вызвано отнюдь не новыми жильцами.

На половине кровати Джембера до сих пор виднелась вмятина, оставленная его телом. Одежда по-прежнему валялась на полу, лежала стопкой на настенной полке. Я опустилась на колени перед сундуком с инструментами, и знакомый запах ладана, находившийся все это время внутри него, ударил мне в ноздри. Я схватила из верхней кучи мантию дебтеры и зарылась носом в ткань.

– Я скучаю по тебе, – прошептала я, и впервые за месяц из моих глаз потекли слезы.

Я почувствовала, как Магнус присел рядом и погладил меня по рукам.

– Может, стоит сделать это в другой раз?

– Все в порядке. – Я быстро смахнула слезы и захлопнула сундук. – Это давно пора было сделать.

Я подошла к кровати и села – вокруг меня поднялось облако пыли. Не обращая внимания на кашель Магнуса, я выдвинула ящик стола. Его трубка. Его таблетки. Его…

Я вынула письменные принадлежности, сверху лежало составленное Джембером письмо. Мои губы растянулись в улыбке.

– Я должна это прочитать. – Взмахом руки подозвала Магнуса, приглашая его сесть рядом со мной. – Знаю, тебе никогда не нравился Джембер, но сделай мне одолжение: не вздумай перебивать меня оскорбительными замечаниями в его адрес.

– Я бы никогда не поступил так с тобой. – Он одарил меня застенчивой улыбкой, когда я подняла брови. – Я благодарен ему за эту жертву. Не знаю, что бы я делал, если бы…