Немцы вторглись вдоль железной дороги, ведущей в Бастонь между деревнями Бизори и Фуа. Началась схватка, стоял туман. Взводы десантников осторожно продвигались через сосновый лес, деревья здесь были высажены аккуратными рядами, без подлеска. «Это был огромный зал с зеленым сводом на бурых колоннах» {628}, – писал майор Роберт Харвик, командир 1-го батальона 506-го полка воздушно-десантной пехоты, вырвавшийся из Новиля днем ранее. Они останавливались на каждой просеке, на каждом волоке и внимательно осматривались, прежде чем двинуться дальше. Приказы отдавали шепотом или жестами. Время от времени снаряды от немецких орудий взрывались в верхушках деревьев.

Немецкие позиции были хорошо замаскированы, поэтому десантники не могли понять, откуда раздавались выстрелы. Но, заметив вражеские окопы, бойцы в расширенной стрелковой цепи понеслись к ним короткими перебежками, а другие прикрывали их классическими «огнем и маневром».

Атакованные с двух сторон фольсксгренадеры запаниковали. Некоторые бежали прямо в объятия солдат Харвика и сдавались в плен. «Двое пленных бросились назад, – писал майор. – Они были ужасно напуганы и все время пригибали головы, когда вокруг свистели пули. Наконец совсем близко раздался взрыв, и они нырнули в окоп. Охранник не стал рисковать и бросил им вслед гранату, потом подошел к окопу, четыре раза пальнул из карабина и вернулся в бой… Сражение было недолгим, но тяжелым – ожесточенным и злобным, как все ближние бои. Там, куда я переместился, лежал раненый. Я подполз ближе. Он очень нуждался в помощи. Рядом с ним был санитар все еще с повязкой в руке, но с пулей в голове» {629}.

Когда все закончилось, бойцы привели еще больше пленных. «Один, испуганный, все падал на колени, бормотал по-немецки, его глаза постоянно бегали. Он все время повторял по-английски: “Не стреляйте в меня!” В конце концов он, рыдая, упал на землю и закричал, когда мы подняли его. Остальные вели себя по-разному: кто так же, кто поспокойнее, но был один лейтенант, такой надменный, что получил хороший жесткий удар в нос» {630}. Пленных заставили нести раненых американцев в ближайшую санчасть.

Сама Бастонь была относительно хорошо обеспечена продовольствием, муки тоже было вдоволь, но на передовой пайков уже не хватало. Рационы класса «K», привезенные на первые три дня, закончились очень скоро, так что солдаты выживали в основном на лепешках и блинах.

Главной заботой Маколиффа была нехватка артиллерийских снарядов, особенно для 105-мм короткоствольных гаубиц, стоявших на вооружении 101-й воздушно-десантной дивизии. Другой важной проблемой было горючее. «Истребители танков» и «Шерманы» поглощали его в огромном количестве, и они были незаменимы в обороне. Кроме того, после потери полевого госпиталя на каждом сказывалось обилие раненых и нехватка санинструкторов. Облачность была низкой, так что о десанте и речи быть не могло. Так же как Паттон и Брэдли в Люксембурге, да и вообще как все американские командиры и солдаты в Арденнах, медперсонал молился о летной погоде.

В этот день немецкая артиллерия сосредоточила огонь на самой Бастони. Точность огня заставила военную полицию необоснованно подозревать, что в городе среди беженцев и гражданских были представители «пятой колонны», наводившие немцев на цель.

Но город был легкой мишенью, укрывшиеся в подвалах школы Institut de Notre-Dame люди чувствовали, как дрожит земля. Один снаряд попал в небольшой склад боеприпасов, вызвав мощный взрыв. Маколиффу пришлось переселить свой штаб в подвалы. К нему присоединился полковник Робертс; самостоятельно командуя операциями своей 10-й бронетанковой дивизии, он теперь находился под началом генерала. Эти двое хорошо сработались, и опыт генерала артиллерии Маколиффа очень пригодился в обороне, столь сильно зависевшей от этого оружия.

Поскольку 26-й народно-гренадерской дивизии для захвата Бастони оставляли в помощь только боевую группу танковой дивизии «Леер», командующий корпусом Лютвиц приказал генералу Байерляйну послать парламентера и потребовать капитуляции города под угрозой полного уничтожения. Лютвиц получил строгий приказ из штаба фюрера не отвлекать другие войска на захват Бастони, так что его ультиматум, который собирались предъявить на следующий день, был просто блефом.

Оборонительный периметр вокруг Бастони был рыхлым, если не сказать больше, и прорыв вдоль железной дороги это доказал. Долгие темные ночи, плохая видимость днем – все это позволило немецким отрядам проскальзывать и блокировать дороги за передовыми позициями, провоцируя защитников на отход. Всякий раз, когда немцам это удавалось, разбираться с ними шли резервные взводы, и, когда дозоры искали выживших, в окутанных туманом лесах шла большая «охота на крыс». Из-за того же тумана по возвращавшимся дозорам часто стреляли свои, а временами солдаты обеих сторон по ошибке забредали на территорию противника. Капитан Ричард Уинтерс, старший помощник командира 2-го батальона 506-го пехотного полка, занявшего позиции у Фуа, даже видел, как немецкий солдат, спустив штаны, справлял нужду за их командным пунктом. «Когда он закончил, я крикнул ему на своем лучшем немецком: “Kommen Sie hier!” (“Идите сюда!”). Он и пошел. Все, что было у бедняги в карманах, это несколько фоток, безделушки и черствый ломоть черного хлеба» {631}.

Единственным резервом на случай чрезвычайных ситуаций в Бастони был наспех собранный батальон примерно из 600 бойцов, известный как «Опергруппа SNAFU»[51]. Батальон сформировали из отставших солдат 28-й пехотной дивизии и выживших после разгрома боевого формирования 9-й бронетанковой дивизии в бою восточнее Бастони, а также солдат, страдающих от пограничной боевой усталости. Одно из преимуществ окружения заключалось в том, что обороняющиеся, используя внутренние линии, могли быстро усилить наиболее слабые участки вдоль дорог, ведущих из Бастони. «Опергруппу SNAFU» использовали для обустройства блокпостов недалеко от города, и в то же время она обеспечивала приток новых сил, заменяя раненых из прифронтовых подразделений.

Той ночью снова пошел снег, потом ударили морозы. Это было сомнительное счастье как для солдат Хазбрука, удерживавших сектор западнее Сент-Вита, так и для бойцов 101-й воздушно-десантной дивизии, защищавших Бастонь.

Западнее Сент-Вита валил снег. Казалось, вконец измотанным войскам Хазбрука можно было бы выйти из боя, но отступать никто не разрешил. Генерал Риджуэй по-прежнему хотел, чтобы они держали оборону между Сент-Витом и рекой Сальм.