Достигнуто всё, о чём я мечтала, глядя на холёных филологинь в стенах университета. И ладно бы только потребительская страсть захватила, но жалкая и слабая душонка требовала более рискованных шагов.

О, моего расположения (а что для меня ещё слаще — моего тела!) добивается красивый немец по имени Матиас! Могла ли я ещё в апреле мечтать о таком мужском внимании?! Но меня не волновало собственное будущее и совесть в нём. Хотелось просто набить себе самооценку и радоваться низменным удовольствиям.

Выходит, плевать и на чувства других, плевать на внутренние споры с собой — ведь меня (меня!) хотели так настойчиво! Всё больше меня пугал вопрос, который иногда начал звучать во мне: а люблю ли я Вальтера? Люблю ли я его также искренне и чисто? Будь на его месте, будь тем Мистером Х. Матиас, влюбилась бы я? Трепетала бы рядом? Нет, нет, нет. Точно нет. Ночь с Вальтером стала бы только средством узнать друг друга лучше, ещё больше раскрыться, показать свою любовь по-полной. Секс для Матиаса — просто секс, это — глобальная цель. А я для него — очередная строка и галочка в списке, очередная позорная победа и растоптанное сердце Доры.

История с Вальтером должна стать горьким уроком и предупреждением.

Пора с этим заканчивать. Да я уже и начала! Я просто вернусь в работу. В самом полном смысле. Вернусь к карьере. Стану переводчицей, как и мечтала. Буду стремиться к лучшим условиям, к самым высоким, насколько хватит умений и здоровья, позициям. И, возможно, когда-нибудь мы встретимся с господином Вальтером Брандтом на равных в переводческой схватке, если такие бывают.

Со стороны казалось, что ничего не произошло и не происходит. А из всего нашего четырёхугольника (или пятиугольника?) только Доре посчастливилось остаться в неведении, что случилось со мной, Матиасом, Вальтером и зацепило Макса.

В пятницу я заскочила с утра на работу, прошмыгнула к себе в кабинет, чтобы не столкнуться где-нибудь в коридоре с господином Брандтом. Кто бы мог сказать мне тогда, в мае, когда мне так хотелось лишь одного — хотя бы случайно встретиться с ним, как я буду скрываться в самом конце июня.

К одиннадцати нашу немецкую группу ждала Анна Викторовна, которая устроила последнюю консультацию перед защитой дипломных работ. Я смело попросила Лену об отгуле на целый день, пообещав, что часы будут отработаны, а все задания — выполнены в срок.

Дора никак не отреагировала на новости о том, что меня не будет почти целый день. Раньше я заподозрила бы её даже в радости из-за моего отсутствия, но я слишком устала, и, в том числе, чувствовала себя перед ней виноватой. Или мне просто надоело что-то за кем-то замечать, прятаться и прятать эмоции. У самой куча проблем — некогда переживать из-за глупостей.

Перед выходом я традиционно посмотрела в окно. Машины господина Брандта нигде не было, значит, сегодня и уже до понедельника мы не увидимся. Макс тоже куда-то пропал, но и это к лучшему — он как ещё одно напоминание о случившемся, а мне так нужна дистанция.

Я снова выглянула на площадку и только сейчас заметила, что от цветущего и благоухающего шиповника не осталось никакой красоты. Мясистые яркие бутоны посохли, пожухли и осыпались на асфальт бледно-розовыми сморщенными лепесточками. Остался обычный, ничем не примечательный куст.

***

Понедельник пришёл со звонком от Лаврецкой, которая ни с того ни с сего интересовалась, точно ли я появлюсь сегодня на работе. Время было для звонков самое раннее — семь утра. Голос Лены звучал тревожно и очень настороженно. Она также предупредила меня, что господин Брандт оставил офис на пару дней.

Я ещё раз подтвердила свои слова о том, что понедельник точно будет мой и на работе только послезавтра, третьего июля, я смогу появиться лишь под вечер — защита закончится не раньше двух или трёх дня. Распрощавшись с Леной, я тяжело выдохнула — кажется, ко мне приходит понимание, от чего Дора иногда недолюбливает секретаря. Лаврецкая и правда частенько практикует раздувание мухи в огромного слона.

Но как только я прибыла в кабинет, сразу забыла обо всех обязанностях.

У распахнутого окна, накинув тёмно-зелёный жакет на плечи, стояла Дора. И в этом не было бы ничего особенного, если бы не сигарета в её руке. Партугас, как школьница, старалась высунуться на свежий воздух через раму, как можно сильнее, и выпустить дым. Поначалу я даже хотела неслышно выйти и через некоторое время шумно вернуться, но Партугас уже заметила моё появление. Она быстро выкинула тлеющий окурок прямо в окно и уставилась на меня:

— Рита… — Дора хватила воздух, подняла взгляд к потолку и замолчала, закусив нижнюю губу.

Только подойдя ближе к своему столу, оказавшись рядом с коллегой, я заметила её опухшие глаза и веки. Красноту, которую она безуспешно пыталась замазать тональным кремом.

— Дора, — я чуть было не взяла её за руку, но в последний момент передумала. — Дора, что случилось? Я могу вам помочь?

— Ты представляешь, Рита, — она смотрела прямо мне в глаза, — он даже не пришёл. Ты понимаешь, он не пришёл… — она втянула узкие плечи и покачала головой. — Всё, сегодня он улетел, — Дора чуть скривилась в лице, но скоро взяла себя в руки и, не глядя на меня, начала рассуждать: — Хм, любовь на расстоянии… Любовь. Отношения. Такая чушь! Не бывает. Я ведь чувствовала, да… Но как он мог так уйти? Он же просто позвонил и сказал: «Извини, я уже на регистрации». Рита, как быть дальше, если он снова появится? А он вернётся.

— Дора… Возможно, у него, — я до сих пор не могла произнести имя Фогеля при его теперь уже бывшей девушке. — Может, у него были какие-то причины. Что-то случилось?

— Сомневаюсь. Что у него там стряслось? Вся его семья — отец, а тот в России, вон, на четвёртом сидит прямо сейчас. К кому было срываться так резко? Работа… да, кстати, о работе! — Дора вытянула из кармашка юбки белый бумажный платок и прижала к влажным и чуть ли не прозрачно-голубым от слёз глазам. — Хватит, хватит. Пора приниматься за действительно полезные и нужные дела!

Как я ни старалась, в моей голове картина не складывалась, и томилось неприятное предчувствие.

Поступки Матиаса не давали мне покоя. Отчего он так скоро сорвался с места и не захотел попадаться на глаза Доре? Судя по тому, что у меня на голове ещё все волосы, а лицо не расцарапано, Партугас до сих пор ничего не знает и уже не узнает о нашей связи. Что он пытался показать? Благородство? В это сложно поверить после всех ночных приключений со мной, после неудавшегося пари с Зенфом. Хотел спасти своё и моё лицо? Тоже странно. Почему Фогель-младший не попрощался даже с Дорой?!

От неожиданной и больной догадки я чуть не подпрыгнула на месте. Матиас пропал. Господин Брандт не явился в офис. Скверные новости. С чего бы это он внезапно остался на удалённой работе? На пару дней… Ни с того ни с сего. Если бы эти два дня дома были задуманы заранее, я узнала об этом заранее. Одна надежда на Макса.