Еще один способ удержать атакующего неприятеля на подходах к линии – зажечь в поле огромные костры («маяки») на расстоянии 40–50 шагов от рва напротив исходящих углов и напротив середины куртин. Пылающие маяки позволят вести прицельный огонь по нападающим даже в ночной темноте. «А те маяки делать надлежит из поставленных двух или трех возов сухих дров стоймя шатром, и в средину того шатра покласть мелких сухих дров и сухой соломы, оставя скважину, чтоб можно было их по данном сигнале зажечь» [886]. Первый сигнал должен был даваться, когда становилось известно направление атаки, а когда неприятель подходил на треть пушечного выстрела, два или три солдата, приставленные к маяку, должны были поджечь его и уйти в укрепление; «сии зажженные маяки, ежели еще темно, светить будут, и неприятелю сей свет опаснее дневного будет; ибо лучше и цельнее при огне нежели в день стрелять можно»[887].

Узнав о приближении сикурса, осаждающему необходимо было распределить свои полки по участкам обороны линии. Заранее готовилось «запасное войско» (резерв), готовое прийти на помощь угрожаемому участку; для этой роли особенно годились конные части, которые могли скорее приехать в нужное место и, в отсутствие пехоты, вести огонь с коня. Раздавалась амуниция, расставлялись пушки, учреждались малые магазины, ночью посылались партии, дозоры и пикеты для осведомления о неприятеле[888].

Для отражения атаки осаждающим рекомендовалось ставить вдоль бруствера пехоту в две линии, а позади них – одну или две линии кавалерии. Войска надлежало брать из отдаленных частей лагеря, которые не могут быть атакованы. «Когда есть время осаждающему таким образом в своих линеях приготовиться, то почти никогда не может статься, чтоб сикурс те линеи взять мог» [889], – резюмировал Вобан, оставляя чистоту своих теоретических выкладок на проверку прозаичным реалиями войны, когда по многочисленным объективным и субъективным причинам защитники линий не могли организовать достойного отпора.

Противоречивость рассуждений Вобана об обороне циркумвалационных линий наглядно демонстрируется в тексте его сочинения. В одном месте он приводит осаду Турина 1706 года как пример неприступности линий (сикурс Евгения Савойского не смог в лоб прорвать линию, даже несмотря на плохо построенные укрепления со слабым войском внутри и разногласиями в командовании французов) [890]. В другом месте, на примере той же осады, он показывает, что никакие предосторожности в устройстве линий не гарантировали абсолютной безопасности в случае нападения (т. к. линию удалось прорвать на слабом участке, и осада с Турина все же была снята)[891].

Последняя точка зрения, по-видимому, была более близка Вобану, поскольку к ее подробному объяснению он возвращается несколько раз. В начале своего труда Вобан рассуждает о необходимом для осады количестве войск и пишет, что «армиею, состоящею в 10 000 человек, крепость циркумвалационною линеею хорошо окружить весьма трудно»[892]. При том что помимо удержания циркумвалационной линии по всей ее протяженности осаждающей армии необходимо выделять силы для ведения осадных работ и несения всех необходимых по службе караулов шансов удержать линию против сикурса у нее не будет. В дальнейшем делается вывод о непригодности линий как эффективного средства защиты: «Ежели правду сказать, то из всех как в атаках, так и в обороне крепостей употребляемых ретраншементов хуже нет линей контрвалации. Причина тому есть сия, что окружение [в данном случае – протяженность. – Б. М.] их всегда велико бывает для того числа войска, которому оные оборонять надлежит»[893].

Французский генерал второй половины XVII века маркиз Антуан де Па Фекьер посвятил вопросу об обороне циркумвалационных линий целую главу, и, опираясь на примеры из войн своей эпохи, сделал вывод о том, что армии никогда не следует ожидать неприятеля в линиях циркумвалации, поскольку окруженная укреплениями, армия ограничена в своих движениях, тогда как противник волен выбирать место атаки по своему усмотрению, скрывая свои истинные намерения под покровом ночи и посредством ложных атак [894].

В 1700 г. под Нарвой, где русская осаждающая армия окопалась за циркумвалационной линией, была продемонстрирована как недостаточно грамотная организация обороны линии, так и неизбежный порок в обороне продолжительного фронта ограниченными силами. Командование знало о приближении сикурса шведов, но сделало явно недостаточно для его встречи; например часовые были выставлены лишь на бруствере и не было выставлено передовых постов в поле [895]. По данным исследователя А. Петрова, линия была занята войсками так, что «по всей ее длине, на валу расставлена была наблюдательная цепь, в одну шеренгу, причем люди стояли на расстоянии трех шагов друг от друга. За этою наблюдательною цепью, прикрываясь бараками, стояли развернутым строем остальные войска, не имея ни одного человека в резерве для поддержания угрожаемого пункта» [896]. А вот как описывает занятие русскими войсками боевой позиции в линии очевидец генерал Алларт: «Потом Его Светлость велел из трех больших пушек выпалить, и приказал всем Генералам идти на свои места; также везде начали бить в поход и на ретраншаменте знамена распустили, а Герцог тогда объехал всю линию даже до Наровы реки и смотрел, что ретраншанмент так велик, что хотя армия была бы до 70 000 человек, то бы его довольно было; однако же с 20 ООО было вооруженных, кроме тех, которые в апрошах сидели, и так что ретраншамента рвы в два человека вышиною поднять было можно; но токмо под оным случилося без резерву, а люди от дождевой холодной погоды и голоду весьма обезсилили»[897].

Алларт еще раз обращает внимание на причину прорыва: «Упомянутый Руский крепкий ретраншамент токмо в 2 человека установлен был, того ради весьма его было легко атаковать, и Руских совсем сбили, от чего оба крыла замешались и в великую конфузию пришли, и прогнали Руских на право и на лево с дороги» [898]. Можно двояко трактовать описание ретраншемента «в два человека»: Алларт либо имел в виду высоту укрепления со рвом и валом в два человеческих роста (и, очевидно, такая высота не считалась достаточной), либо имелось в виду, что войск хватало лишь на то, чтобы поставить их за бруствером по два человека в ряд, т. е. в двухшереножный строй, малопригодный для ведения непрерывного огня по атакующим.