Малышка Тутти вносила каждое блюдо, звонкоголосо объявляя,что же такое на тарелке, с сияющей улыбкой и вообще с таким торжественнымвидом, будто размахивает дирижерской палочкой.

— Сок куркумы, очищает почки! — объяснялаона. — Морские водоросли — источник кальция! Салат с помидорами — многовитамина D! Пряные травы ассорти — профилактика малярии!

— Тутти, где ты научилась так здорово болтатьпо-английски? — наконец не выдержала я.

— По книжке! — заявила Тутти.

— Мне кажется, ты очень умная девочка, — сообщилая.

— Спасибо! — просияла она и от радости исполнилаимпровизированный танец на месте. — Ты тоже очень умная девочка!

Обычно дети на Бали так себя не ведут. Здешние малыши тихие,вежливые, вечно прячутся за мамину юбку. Но Тутти не такая. Она — звезда. Ейлишь бы покрасоваться и поболтать.

— Я покажу тебе свои книжки! — пропела она изатопотала вверх по лестнице.

— Она хочет стать врачом для зверей, — сказалаВайан. — Как это по-английски?

— Ветеринаром.

— Точно. Ветеринаром. Столько всего спрашивает проживотных, а я не знаю, что ответить. Может спросить: «Мам, если мне принесутбольного тигра, надо ли сначала забинтовать ему зубы — вдруг укусит? Еслизаболеет змея и ей надо будет выпить лекарство, где же у нее рот?» Понятия неимею, откуда у нее такие вопросы. Надеюсь, она сможет поступить в университет.

Тутти слетела вниз по лестнице с охапками книг в руках иплюхнулась матери на колени. Вайан рассмеялась и чмокнула дочь, и вся грусть,вызванная воспоминаниями о разводе, вдруг испарилась с ее лица. Я наблюдала заними и думала, что маленькие девочки, способные внушить своим матерям новыйвкус к жизни, вырастают и становятся очень сильными женщинами. Проведя с Туттивсего полдня, я совершенно влюбилась в этого ребенка. И сочинилаимпровизированную молитву: «Господи, сделай так, чтобы однажды Тутти Нурийасизабинтовала зубы тысяче белых тигров!»

Мама Тутти меня тоже очаровала. Но я просидела в ее лавкеуже несколько часов и решила, что пора уходить. В кафе зашли туристы, желающие,чтобы им подали ланч. Одна из туристок, хамоватая пожилая австралийка,громогласно поинтересовалась, не вылечит ли Вайан ее «жуткий запор». Яподумала: «Пой громче, птичка, чтобы все мы могли станцевать под твою песенку…»

— Я завтра приду, — пообещала я Вайан, — иопять закажу твой особый мультивитаминный ланч.

— Твое колено зажило, — сказала она. — Тебеочень быстро полегчало. Инфекции больше нет.

Она вытерла остатки зеленой травяной жижи, покрывавшей моюногу, и слегка подергала колено, словно нащупывая что-то. Потом проделала то жесо вторым коленом, закрыв глаза. Разомкнув веки, Вайан улыбнулась и произнесла:

— Я вижу по твоим коленям, что в последнее время у тебяне было секса.

— Как это видишь? Неужели потому, что они сдвинутывместе? Вайан рассмеялась.

— Да нет же! Все дело в хряще. Он очень сухой. Гормоныот занятий сексом действуют как смазка для суставов. Давно не было секса?

— Года полтора.

— Тебе нужно найти хорошего мужчину. Я тебе помогу.Буду молиться в храме, чтобы ты встретила хорошего мужчину, потому что теперьты моя сестра. А когда придешь завтра, я прочищу тебе почки.

— Хороший мужчина да еще и почечная чистка? Неплохоепредложение.

— Прежде я никому не рассказывала о своемразводе, — проговорила она. — Но моя жизнь тяжела, очень сложна. Непонимаю, почему жить так трудно.

И тут я сделала странную вещь. Взяла руки целительницы всвои и сказала с совершенной убежденностью:

— Самое трудное уже позади, Вайан.

Я вышла из лавки, по необъяснимой причине дрожа,взбудораженная мощным предчувствием или импульсом, которому пока не в силахбыла найти ни определения, ни применения.

Мои дни естественным образом разделились на три части. Утроя провожу с Вайан в ее лавке: с ней мы смеемся и едим ланч. После обеданахожусь у Кетута, старого лекаря: с ним мы разговариваем и пьем кофе. А вечеромсижу в своем чудесном садике — в одиночестве с книгой или за разговором с Юди,который иногда заходит и играет на гитаре. Каждое утро, когда солнце восходитнад рисовыми полями, я медитирую, а вечером, перед сном, беседую с четырьмядуховными братьями и прошу их позаботиться обо мне, пока я буду спать.

Хотя я пробыла на острове всего несколько недель, меня ужепереполняет чувство выполненной миссии. Целью моего пребывания в Индонезии былонайти гармонию, но у меня такое ощущение, что мне больше ничего не надо искать,потому что все само собой встало на места. Нет, я не стала балинезийкой (как нестала и итальянкой, и индианкой), но чувствую, что обрела внутреннееспокойствие. Мне нравится, как протекают мои дни, от непринужденного выполнениядуховных практик и наслаждения прекрасными ландшафтами к общению с милымидрузьями и вкусным ужинам. В последнее время я много молюсь, без стеснения ичасто. Ловлю себя на мысли, что в основном мне хочется молиться, когда я еду отКетута домой. Мой путь лежит сквозь обезьяний лес и рисовые террасы, в то времядня, когда сгущаются сумерки. Я молюсь, конечно, и о том, чтобы меня опять несбил автобус, чтобы на дорогу не выпрыгнула обезьяна и меня не укусила собака,но это так, мелочевка; большинство настоящих молитв полны искреннейблагодарности за мою бесконечную удовлетворенность жизнью. Никогда прежде я неощущала себя до такой степени необремененной происходящим в моей душе и в мире.

Я все время вспоминаю слова моей гуру о счастье. Онаговорит, что люди, как правило, считают счастье чем-то вроде мгновеннойвспышки, чем-то, что может возникнуть в их жизни вдруг, как хорошая погода,если сильно повезет. Однако счастье возникает совсем иначе. Это не что иное,как следствие работы над собой. Мы должны бороться за счастье, стремиться кнему, упорствовать и порой даже пускаться в путешествие на другой конец света вего поисках. Принимать постоянное участие в достижении собственного счастья. Априблизившись к состоянию блаженства, прикладывать могучие усилия, чтобы вечнодвигаться вверх на волне счастья, удерживаться на плаву. Стоит чутьрасслабиться — и состояние внутренней удовлетворенности ускользает от нас.Легко молиться, когда в жизни не все гладко, но не прекращать молитвы, дажекогда кризис миновал, — это своего рода завершающая фаза процесса, в ходекоторой душа обретает возможность удержать накопленные блага.

Вспоминая о том, что говорила гуру, я беззаботно качу навелике по предзакатному острову и произношу молитвы, больше похожие на клятвы,чтобы засвидетельствовать Богу гармонию внутри себя и сказать: «В этомсостоянии я бы хотела остаться. Прошу, помоги запомнить это ощущениеудовлетворенности и всегда поддерживать его». Я словно отправляю счастье нахранение в банк, но помимо страхования вкладов его будут оберегать мои четыредуховных брата, и оно станет своеобразной страховкой от будущих жизненныхиспытаний. Эту практику я назвала «работа над счастьем». Пока я работаю надсчастьем, мне вспоминается простая мысль, высказанная как-то моим другом Дарси:вся печаль и невзгоды в этом мире создаются несчастливыми людьми. Не только наглобальном уровне, как в случае с Гитлером или Сталином, но и на локальном,личностном. Взять хотя бы мою жизнь: я совершенно точно могу сказать, когда моеощущение себя несчастной приносило страдания, расстройства и (по меньшей мере)неудобство окружающим меня людям. Поэтому поиск счастья — это не только заботао себе и действие для собственной пользы, но и щедрый дар всему миру.Избавившись от страданий, вы больше не стоите у мира на пути, прекращаете бытьпрепятствием — не только для себя самого, но и для остальных. Лишь тогда выстановитесь по-настоящему свободными и готовыми служить людям и наслаждатьсяобщением с ними.