отец Джон Янг из Школы познания дикой природы, Лейла Бруклин Оллман из музыкальных кругов Сан-Франциско и Трейси Фрей. Каждый по-своему чувствовал магнетическое притяжение к Шетлеру, и многие до сих пор, даже спустя два с половиной года после исчезновения своего друга в Индии, не смогли смириться с его уходом. «Я бы не удивился, если бы Джастин появился прямо сейчас, на своей собственной службе», – сказал мне Эйден Янг.

НЕКОТОРЫЕ ПРЕДПОЧИТАЮТ СТОЯТЬ

У ПОДНОЖИЯ ГОРЫ И СМОТРЕТЬ

ВВЕРХ, А НЕ ВЗБИРАТЬСЯ

НА ВЕРШИНУ, ЧТОБЫ ПОСМОТРЕТЬ

ВНИЗ. ОНИ ПОДНИМАЮТСЯ ТУДА,

ГДЕ ЧУВСТВУЮТ СЕБЯ КОМФОРТНО,

И НЕ ИДУТ ДАЛЬШЕ, ЗНАЯ СВОИ

ПРЕДЕЛЫ ИЛИ ПОДДАВАЯСЬ СТРАХУ.

НО ШЕТЛЕР НЕ ОСТАНОВИЛСЯ.

Сьюзи рассказывала истории о Джастине-малыше и Джастине-подростке, любознательном и увлеченном ребенке, который ничего на свете не хотел так же сильно, как найти утешение на природе. За день до этого Фрей встретилась со Сьюзи в соседнем отеле и подарила ей поношенную серую шаль из тонкой индийской шерсти и длинный тонкий предмет, завернутый в газету: флейту-посох Шетлера. Фрей потратила месяцы, пытаясь заставить полицию Куллу отдать вещи Шетлера, которые наконец прибыли более чем через два года после того, как их нашли. Сьюзи объявила присутствующим, что надеется однажды сменить фамилию на Александр: ее девичья фамилия Раньон, но даже после развода она носит фамилию своего второго мужа, Риб. Говоря это, она сжимала серую шерстяную шаль, лежавшую у нее на плечах, а в другой руке сжимала индийскую флейту-посох своего сына, на которую время от времени опиралась. Она наконец увидела в этом инструменте его memento mori, символ неизбежности смерти. Но в ней была и жизнь: ее все еще можно было поднести к губам и сыграть.

После исчезновения Шетлера некоторые люди решили пойти по его следам. Кристофер-Ли Хамфрис купил себе флейту бансури, к которой прикрепил кусочек бамбука, который он носил в честь своего друга. А Ашиш Чаухан, владелец трекинговой компании Himalayan Drifters, которая помогала в поисках, отправился в поход по долине Парвати в честь Шетлера. «Я планирую провести две недели в походе на выживание в долине Парвати, не имея при себе ни еды, ни крова. У меня есть на примете идеальная пещера, – написал Чаухан в соцсетях. – Пусть он найдет покой, где бы он ни был». Андрей Гапон несколько раз возвращался в Индию после исчезновения Шетлера, и каждый раз, по его словам, ему удавалось обрести чуть больше равновесия в жизни. Он говорит, что летом 2016 года в долине началась его личная трансформация, и заслугу в этом он во многом приписывает Шетлеру. «Ему хватило храбрости последовать своему сердцу, а не разуму. Разум всегда призывает к безопасности. Сердце знает, что жизнь – это не только безопасность, но и приключения и испытания, – говорит Гапон. – У людей, которые живут свою жизнь и справляются со всеми ее трудностями, конечно, выше шанс сократить их количество. Без риска он не был бы Джастином».

После исчезновения Шетлера Бишал Капали, непалец, которого Шетлер поддерживал финансово на протяжении многих лет, основал НПО под названием Justin Eco Foundation, «чтобы вернуть счастье в сердца самых уязвимых непальских общин: сирот, пожилых людей, беззащитных женщин, инвалидов и обездоленных, а также всех, кто серьезно пострадал от разрушительного землетрясения в 2015 году». Капали хотел сделать что-то, чтобы почтить дух своего друга. «Я хочу доказать, что любой может быть таким, как Джастин, – сказал он мне. – Если вы настроены позитивно, то будете находить позитив во всем». Когда Капали бродит по узким улочкам Катманду после захода солнца, он часто задается вопросом, не появится ли его друг из-за угла. «Он может где-то находиться, – говорит он. – Возможно, он медитирует в какой-нибудь пещере. Может быть, он решил на какое-то время стать йогом, кто знает. Даже если кое-какие из его вещей нашли, никогда не знаешь наверняка».

Несколько человек решили оставить постоянную дань уважения, вытатуировав на руках или теле уменьшенные копии татуировки орла Шетлера или его девиза «Будьте добрее и делайте эпическое дерьмо». «Мне никогда не стать таким, как Джастин, – говорит Стефано Вергари, друг Шетлера из Милана, у которого были обе татуировки, по одной на каждом запястье, сделанные в честь дня рождения Шетлера в марте после его исчезновения. – Но у меня есть кое-что, что напоминает мне, что именно так я хочу жить». Всякий раз, когда кто-то спрашивает его о татуировках, он рассказывает историю своего друга, который отправился в Гималаи, чтобы лучше понять мир. Ситтикорн Тхепчанта, таиландец, который до сих пор считает Шетлера своим братом, вытатуировал орла на левой руке, а контур заполнил перьями, как будто при виде сверху. Шетлер сказал, что хочет увидеть то, что видит орел, пролетая высоко над миром и паря между потоками воздуха.

* * *

Я намеренно вернулся в долину Парвати именно в тот месяц, когда Шетлер жил у себя в пещере, а затем отправился на озеро Манталай. Я хотел увидеть долину такой, какой ее видел он. Но со времени его поездки и с того момента, когда я впервые побывал в начале 2017 года, чтобы осветить его исчезновение, здесь многое изменилось. Набирала обороты новая волна индийских туристов, часть буржуазного среднего класса страны, увлеченного внутренним туризмом. Такие места, как долина Парвати, расположенная на расстоянии ночной поездки на автобусе из Дели, стали весьма привлекательными для тех, кто хотел вырваться из переполненной, загазованной столицы, чтобы подышать горным воздухом. Чтобы разместить этот наплыв, вдоль берега реки Касол появились десятки гостиниц, расширив город как вверх, так и вниз по долине. А в более отдаленных местах, например в деревне Калга, открылись новые дома для отдыха.

Я оставил свой большой рюкзак в гостевом доме в Калге, как и Шетлер, и четыре часа шел пешком до Кхеерганги. Когда я приехал в 2017 году, была зима и в лагере было тихо. Работы было минимум для паломников межсезонья. Было легко заметить каменную хижину Сатнараяна Равата, расположенную в нескольких шагах вниз по склону от горячих источников. Выцветший шафрановый вымпел все еще развевался на длинном шесте снаружи. Внутри была влажная зола, оставшаяся от костров, которые разводил Рават, и травяные циновки, на которых Шетлер и другие любопытные зрители сидели перед садху. На стене, приколотые к деревянным балкам, висели плакаты с изображением трех индуистских богов и богинь. Меня поразило, что эти три образа олицетворяли три стороны жизни Шетлера: кем он был, кем хотел быть и к чему стремился. На одном была изображена Сарасвати, индуистская богиня музыки, искусства и мудрости, сидящая в цветке лотоса и играющая на ситаре. На другом