но не он. Теперь он не знает, что с этим делать, и не понимает, как себя со мной вести. И они оба словно выжидают.

— Тебя водили к корням дома с подношением крови и силы?

— Что?

— Если не водили после инициации и после первого оборота, значит боятся, что дом тебя не примет. Почему у меня чувство, что я знаю об обычаях ведьм больше тебя?

— Потому что это так и есть, — проговорила я, морщась от горечи, то ли кофе наконец прочувствовала, то ли это была обида. Они действительно выжидали, ждали, что возьмет верх, ведьмачья природная сила или темная, но я уже перестала воспринимать одно отдельно от другого.

— Кто такой черномаг?

— Черномаг, чернокнижник, колдун. Полукровка, владеющий как силой ведьм, так и темной магией. Встречаются не так уж редко, но и не часто, обычно один дар вытесняет другой, иногда они развиваются параллельно, не слишком влияя друг на друга, а иногда в результате слияния получается нечто новое, позволяющее равно пользоваться возможностями обеих даров, свободно подменять один другим, легко подпитывать себя за счет энергии жизни и ходить за грань. Вот эти последние, некоторым образом, всегда на подозрении.

— Почему?

— По-моему трех жертвенных кругов, виденных тобой, вполне достаточно для ответа, — все так же спокойно и расслабленно отвечал Холин, и поэтому я совсем не ожидала, что он резко повернется и цапнет меня за руку. — Что хотела от тебя навоя?

Я молчала. Я дала себе слово, что помогу ей, но понятия не имела, как это сделать. Самостоятельно мне в подвалы УМН не пробраться. Нужен кто-то с нужным уровнем допуска.

— Что ты задумала? — И опустил свои демоновы щиты. Меня окутало темным облаком силы, по руке пробежали щекотные искры и внутренности совершили положенный кульбит. Теперь он видел меня всю, а я лишь касалась края.

— Вам это не понравится.

— Пусть лучше оно мне не понравится заранее, и я буду знать, что с этим делать, чем оно не понравится мне постфактум, когда уже ничего нельзя будет сделать.

Глава 13

Дома никого не было. Я даже поорала от бессилия, чем напугала Годицу, раванувшуюся из кухни меня спасать с половником наперевес, но не увидев объекта для приложения орудия, удалилась обратно.

Остаток дня прошел за заполнением дневника по практике в отделении. Куда на это время подевался Холин, я не знала, но он явился к концу смены, не глядя подмахнул мои художества и послал домой таким тоном, что я бы оскорбилась. Раньше. Сейчас стало… никак? Что-то надломилось. Совсем недавно. Вот — было, а теперь… все словно по инерции. Он снова прятался за щитом, а внутри меня плескалась пустота.

Ужинала я одна. Не дождалась отца или Лукрецию и пошла к Годице на кухню. Какая-то необычайно благостная, полуорка помешивала в чане вишневое варенье и время от времени касалась броши в виде рогалика на воротнике блузки. Неужели Подхолмс? Оперативно работает, хоть и не оперативник.

— А почему нет никого?

— Батюшка ваш мадам на аэростанцию повез в Новигор, вот как раз перед тем, как вы пришли. Наконец-то тихо в доме станет, а то нервы сплошные.

— Ба уехала? — не поверила я своим ушам.

— И не верьте на здоровье, а глянуть можно. Крыло гостевое пустое стоит. И спокойно. Правда, они до того знатно проорались оба. О вас спорили. Усадьбу вашу старую вспоминали. Мадам настаивала, чтоб вас туда непременно отвезти, иначе толку не будет и ни один эльф не поможет. А там корни и сила рода. Не знаю, при чем тут ваш дивный жених, но в Иль-Леве не суйтесь, дурное место. И вся дурь по миру оттуда ползет. Я давно живу, мне есть с чем сравнить. В Нодлуте испокон темных много было, но чтоб страшно — нет, а тут чем год, тем страшнее: то мертвяки бегают, то от гулей продыху нет. Видали, что собаки побродячие пропали совсем, даже на окраинах? Кошки только. А кошке что, она на крышу и спаслась. Гули не голуби, не летают. Некромантов развели… Вы не думайте, барышня, что я против занятий ваших, и сейчас оно нужное… Только если тьму призывать, к добру или к худу, она все равно тьма. Лучше, вот, пробуйте, не слишком приторно? Или, может, цедры лимонной добавить для вкуса?

Деревянная ложка на длинной ручке в глянцевой пленке варенья и двумя уварившимися ягодами оказалась как раз у моего рта. Я пригубила. Запах был изумительный. И вкус тоже.

— Не надо цедры. Будет горчить.

— И то правда, — согласилась полуорка.

Поблагодарила Годицу за ужин и пошла к себе. Я так и не узнала, зачем эльфам ведьмы, но зачем ведьмам, таким полукровым, как я, эльфы, кажется, поняла. Темные твари не любят свет, а у эльфов очень много света.

Как много нужно света, чтобы погасить темный дар? Как много нужно света, чтобы насильно вырванная из тела и превращенная в тень душа снова вспомнила себя и научилась любить? Как много нужно света, чтобы наполнить им связанную в треугольник систему рунных кругов, оказавшуюся обращенной острым углом к родовым землям Ливиу, к Бездной пустоши, где тридцать девять магов ценой жизни закрыли разлом между мирами? Как там Холин говорил, все, что в некромантии ловко делится на три, пахнет запретными ритуалами? Тридцать девять хорошо делится на три. Что же вы там такое делали, мама, что тебя даже после смерти не хотят оставить в покое? Я погладила пальцем камень в кольце, и он тепло отозвался тусклым белым светом и пульсом. Пришло время обратится к корням.

Я рывком выдернула из-под кровати чемодан, и откопала в ворохе газетных вырезок, детских рисунков, старых фотографий и прочего хлама, что неизбежно скапливается, как бы вы от него не избавлялись, две книги, которые мне настоятельно совала для прочтения Лукреция: “Энциклопедия юной ведьмы” и “До и после инициации”. Энциклопедия, на обложке которой красовалась разрумянившаяся ведьма с жезлом в руке, на поверку оказалась древним, как мир, фолиантом “Метаморфозы”, содержащим ведьмачьи рецепты и ритуалы. Он был написан архаичным языком с примесью Изначальной речи и, в какой-то мере, действительно являлся энциклопедией. Со второй книгой ба поступила иначе: в вырезанной середине лежал магпланшет с вынутым элементом питания. Заряд был на минимуме, но зарядное устройство имелось. Собрала все, надела кольцо зарядного на свободный палец,