– Вот! А помнишь, не хотела?

– Ты не забыл, как я пробовала первый раз?

– Я все о тебе помню. Это юной красавице ни к чему помнить каких-то устриц и стареющего литературоведа…

– Ты опять? Что за ерунда! Я тебя никогда не забывала. Даже когда очень хотелось.

Немного помолчав, она добавила:

– И как раз тот день я помню очень хорошо.

Надя попробовала устриц еще до их расставания, в рыбном ресторанчике возле Чистых прудов. Это была одна из прогулок во время зимних каникул. Они вышли из метро и попали в сильный снегопад. И даже через несколько лет Надя видела, словно сейчас, как они стоят возле памятника Кириллу и Мефодию, снежная стена ласково струится вниз, и пока Повелитель рассказывает, почему колокольня Храма Всех Святых на Кулишках падает, словно Пизанская башня, Надя тайком высовывает язык, чтобы поймать снежинку. Дальше они прошли Солянку, заглянули в Ивановский монастырь и поднялись по Хохловскому к Морозовскому саду. Снег продолжал идти. С верхней точки сада они снова увидели монастырь, нежно светившийся желтым светом сквозь белую пелену. А очертания высотки на Котельнической угадывались еле заметным проступающим силуэтом. Надя и Лялин решили дойти до бульвара, они вышли из сада и свернули в Малый Трехсвятительский переулок. Там, не доходя до красно-белой церкви с темными чешуйчатыми куполами, Лялин, взяв ее за руку, потянул за собой направо, и они оказались в закрытом со всех сторон безлюдном дворике. Целуясь, Надя обжигалась о снег, таявший от прикосновения их лиц.

– Я тебя люблю. – Сказал ей Лялин.

И Наде показалось, вместе с прозвучавшими словами на небе что-то переменилось и снег теперь падал, как в замедленной съемке.

– Я тебя люблю, – ответила она.

Прошлой зимой Надя приходила туда. Их дворик оказался огороженным высоким забором, за которым начиналось какое-то строительство, и по безлюдному проходу сновали рабочие и проезжали машины. «Словно и не было ничего», – подумала она. Тогда, как и сейчас, Надя вспомнила тот день, словно он был всего лишь вчера, а не в ее прошлой жизни, которую она хотела забыть. В тот день они шли мимо замерзшего пруда, по которому катались на коньках, а с берега дети съезжали с горки. По бульвару гуляли влюбленные, на одной из лавочек пенсионеры играли в шахматы на доске, ставшей от снега совершенно белой. Здесь Надя сказала Лялину, что замерзла, и тогда они перешли трамвайные пути и углубились в переулки, чтобы найти какое-нибудь местечко, где можно согреться. И там, пройдя совсем немного, увидели морской ресторанчик, который назывался «Жемчужная чешуя». «А давай зайдем, – предложил Лялин, – отметим твою сессию». Там он предложил попробовать устриц.

Когда принесли большое блюдо, где на льду вперемежку с желтыми лимонными дольками лежали раскрытые раковины, Надя подумала, что ей совсем не хочется это есть. Она взяла одну и, как ей показал Лялин, поддела маленькой вилкой глянцевую мякоть.

– Какие они страшненькие, – заметила Надя, оттягивая момент дегустации, – и пахнут морем.

– Значит, свежие, – ответил Лялин, успевший расправиться с половиной дюжины.

Он брал раковину, поливал ее лимонным соком, поддевал устрицу вилкой, и еще одна опустевшая створка ложилась на тарелку.

– Не бойся, – подбодрил он, – не понравится, ну значит, не твое.

– Я и не боюсь, – ответила она и поднесла к губам свою.

Надя ощутила во рту что-то странное, скользкое, чуть солоноватое. Она не могла понять, понравилось ей или нет.

– Ну как? – спросил Лялин.

– Не поняла. Вкус странный.

Надя взяла еще одну и на этот раз полила устрицу красным соусом.

– Не знаю даже, на что похоже. Наверное, я больше не буду.

В следующий раз, когда они отмечали защиту диплома, Надя ела устрицы, не останавливаясь, пока большое блюдо не опустело. Сравнив горки из раковин в своей тарелке и Лялина, она заметила, что он отдал ей большую часть…

Надя отвернулась от елки и обняла его.

– Да, с первого раза я их не распробовала. Зато потом!

Она замолчала, глядя, как на стене отражается мигание елочных огоньков.

– Я сейчас подумала, та первая устрица была непохожа на все остальные. Она была единственной, понимаешь? Как первый поцелуй. Я же люблю устрицы, но что я почувствовала тогда – никогда больше не ощущала. Странно. Как будто у нее был особенный, единственный вкус.

– У первого всегда особенный вкус.

Лялин повернулся к ней.

– Ну что, куда пойдем?

– А давай, где мы были в прошлый раз?

В прошлый раз они случайно наткнулись на кафе «Винная устрица» в Варсонофьевском переулке. Правда, тогда Надя с Лялиным остались без устриц. Кроме пары салатов, он заказал блюдо с названием «Большое плато», и им принесли просто огромный поднос с креветками. Устриц они в тот день точно бы не осилили, поэтому ограничились креветками. В той же «Винной устрице» Надя пустилась в отчаянное плаванье по морю российских вин. Она любила пробовать что-то новое, но с отечественными виноделами в тот раз ей не повезло. Вино, которое, по словам официанта, должно было быть «с легкой кислинкой», оказалось откровенной кислятиной, а «необычный строгий привкус» другого походил на выстиранные носки. Зато креветки оказались хороши!

– Да, давай туда, – согласился Лялин. – Надо же узнать, какими устрицами они там кормят.

После дождя улицы выглядели безлюдно, и в «Винной устрице» кроме них никого не было. В этот раз они заказали правильно: креветки, устрицы, вино и шампанское. На столе появились розовые ракообразные, выложенные по кругу на колотом льду, в центре которого красовались сочно-желтые дольки лимона. Рядом поставили блюдо с устрицами, неровные раскрытые раковины с нежной начинкой лоснились под лампами. Надя начала с устриц, попеременно запивая их то вином, то шампанским, в этот раз – французским.

– Мне нравится, как ты ешь.

Она улыбнулась, глядя, как Лялин высасывает содержимое очередной раковины.

– И я люблю есть вместе с тобой.

– Я тоже, – ответил он.

На улице снова пошел дождь. «Скоро настоящая весна», – подумала Надя, заглядывая в окно.

– Это так странно, – сказала она. – Несколько месяцев назад я и подумать не могла, что мы с тобой будем вместе есть устрицы, как будто ничего и не было.

– В каком смысле не было?

– Да ни в каком!

Надя вдруг захотела рассказать о том, как ей было плохо без него, но тут же решила, что поговорит об этом после.

К ним подошел официант и зажег маленькую свечку в прозрачном стаканчике. Пламя испуганно замерцало, но потом, словно убедившись в надежности этого мира, вытянулось и стало почти неподвижным, освещая их столик маленьким теплым огнем.

44. Любите живопись,