– Угу, – согласился Геральт. – Но попытаемсяисправить дело. Милсдарь рыцарь…

Но Бычья Голова – он же барон де Пейрак-Пейран – не обращална него внимания. Видел он, казалось, одного только Лютика.

– Слово чести, – протянул он. – Да уж неподводит ли меня зрение? Это ж милостивый государь виконт Юлиан собственнойперсоной! Хо! Ну, вот государыня-то княгиня обрадуется!

– Что еще за виконт Юлиан? Кто таков? –полюбопытствовал ведьмак.

– Это я, – вполголоса сказал Лютик. – Невмешивайся, Геральт.

– Да уж, вот обрадуется госпожа Анарьетта, –повторил барон де Пейрак-Пейран. – О, уж да. Слово чести! Всех васзабираем в замок Боклер. Только без отговорок, виконт, никакие отговорки ислушать не стану!

– Часть разбойников сбежала. – Геральт позволилсебе довольно холодный тон. – Для начала предлагаю их выловить. Потомподумаем, как продолжить столь увлекательно начавшийся день. Как вы на это,милостивый государь барон?

– Слово чести, – сказал Бычья Голова. –Ничего из этого не получится. Погоня невозможна. Преступники сбежали за ручей,а нам за ручей даже ногой ступить нельзя, даже краешком копыта. Тамошняя частьлеса Мырквид – неприкосновенное святилище, святая святых в соответствии скомпактатами,[17] заключенными с друидами милостиво правящей вТуссенте ее высочеством княгиней Анной-Генриеттой…

– Но туда сбежали разбойники, черт побери, – вбешенстве прервал Геральт, – и теперь начнут в этой святая святых людеймордовать и убивать! А мы тут о каких-то компактатах чушь несем…

– Мы дали рыцарское слово! – Похоже, барону деПейрак-Пейрану подходила бы на щите не бычья, а баранья голова. – Нельзяникак! Компактаты! Ни шагу на друидскую территорию!

– Кому нельзя, тому не можно, – фыркнула Ангулема,таща за трензеля двух бандитских лошадей. – Кончай пустой треп, ведьмак.Едем. У меня еще не закончены расчеты с Соловьем, а ты, если не ошибаюсь, хотелбы малость потолковать с полуэльфом.

– Я с вами! – сказала Мильва. – Подыщу толькокакую-нибудь кобылу.

– Я тоже, – пробормотал Лютик. – Я тоже свами…

– О, что нет, то уж нет! – воскликнул бычьеголовыйбарон. – Слово чести, милсдарь виконт Юлиан поедет с нами в замок Боклер.Княгиня не простит нам, если мы его встретим, да не привезем. Вас незадерживаем, вы свободны в своих планах и свершениях. Как друзей виконта Юлианаее высочество госпожа Анарьетта с удовольствием достойно приняла бы в замке изнатно угостила, но ничего не поделаешь, если вы брезгуете приглашением…

– Мы не брезгуем, – прервал Геральт, грознымвзглядом удерживая Ангулему, которая за спиной барона выделывала согнутой влокте рукой всяческие паскудные и обидные жесты. – Мы далеки от того,чтобы брезговать. Мы не преминем поклониться княгине и воздать ейсоответствующие почести. Однако вначале докончим то, что докончить обязаны. Мытоже дали слово, можно даже сказать, тоже заключили кое с кем компактаты. Кактолько мы с ними разделаемся, незамедлительно направимся в замок Боклер. Прибудемтуда тотчас и в обязательном порядке.

– Хотя бы только ради того, – добавил онмногозначительно и с нажимом, – чтобы присмотреть, дабы никакой вред инеуважение не были нанесены там нашему другу Лютику. То бишь, тьфу ты, Юлиану.Виконту, значит.

– Слово чести! – рассмеялся вдруг барон. –Никакого вреда или неуважения не будет проявлено виконту Юлиану, готовпоклясться! О, кстати, совсем забыл сказать, виконт: князь-то Раймунд скончалсядва года назад от апоплексического удара. Увы нам!

– Хо-хо! – воскликнул Лютик, бурнорасцветая. – Князек-то чебурахнулся, стало быть! Вот так шикарная ирадостная новость… То есть, я хотел сказать, какая жалость и печаль, какоенесчастье и утрата… Пусть ему земля будет прахом, в смысле – пухом… Однако,если все обстоит именно так, то едемте в Боклер поскорее, господа рыцари!Геральт, Мильва, Ангулема – до встречи в замке!

Они перешли вброд ручей, загнали лошадей в лес, межраскидистых дубов, в доходящие до стремян папоротники. Мильва запросто нашласлед убегающей шайки. Поехали с максимально возможной скоростью. Геральтопасался за друидов. Боялся, что остатки недобитой банды, почувствовав себя вбезопасности, решат отыграться на друидах за разгром, учиненный имстранствующим рыцарем из Туссента.

– Ну, лафа Лютику, – неожиданно сказалаАнгулема. – Когда нас соловьи окружили в халупе, он признался мне, чегобоится в Туссенте. Повезло поэту.

– Я догадывался, – отозвался ведьмак. –Только не думал, что он так высоко нацелился. Госпожа княгиня, ничего себе!

– Это было несколько лет назад, а князь Раймунд, тот,что чебурахнулся, вроде бы поклялся вырвать у поэта сердце, запечь его и податьневерной благоверной княгине на ужин. И заставить съесть. Подфартило нашемуцветику, что не попал он князю в лапы, когда тот еще в силе был. Нам тожеповезло…

– Это еще бабка надвое сказала.

– Лютик утверждает, что княгиня Анарьетта влюблена внего до умопомрачения.

– Обычное Лютиково бахвальство.

– Заткнитесь, – буркнула Мильва, натягивая поводьяи взявшись за лук.

Перебегая от дуба к дубу, в их сторону мчался разбойник, безшапки, без оружия. Ничего не видя и не замечая вокруг, он бежал и падал,вставал, снова бежал и снова падал. И при этом орал. Тонко, пронзительно,жутко.

– В чем дело? Что такое? – удивилась Ангулема.

Мильва молча натянула лук. Но стрелять не стала, ждала, покабандит приблизится, а тот бежал прямо на них, словно их не видя. Пробежал междуконями ведьмака и Ангулемы. Они видели его лицо, белое как сметана иискривленное ужасом, видели выпученные глаза.

– Какого черта? – повторила Ангулема.

Мильва отряхнулась от оцепенения, повернулась в седле ипослала стрелу беглецу в крестец. Разбойник зарычал и рухнул в папоротники.

Земля содрогнулась. С ближнего дуба посыпались желуди.

– Интересно, – сказала Ангулема, – от чего онтак драпал…

Земля задрожала снова. Зашелестели кусты, затрещали ветви.

– Да что ж это такое-то? – чуть не простоналаМильва. поднимаясь на стременах. – Что, говорю, такое, ведьмак?