от нее совет, но боится стать обузой. Рассказывает о своих делах так, между прочим.

– Он… думает, что мы должны прекратить общаться.

– Слава богу, – выдохнула Кристина.

– Да? Ты так думаешь?

«Да, черт возьми», – Кристина откровенно бесилась. Почему Марго в этот момент не может включить свою сучью прагматичность и понять, что Глеб не тот, за кого нужно цепляться?

В толпе поднялся возбужденный и радостный шум, все стали двигаться ко входу.

– Светозар явился, – шепнула Марго.

– А с ним и Иоланта, – так же тихо прокомментировала Кристина. – А значит, и Глеб где-то рядом.

Светозар улыбался и махал рукой, словно находился на ковровой дорожке. Толпа с отупевшими маниакальными лицами тянулась к нему с желанием прикоснуться.

– Еще хочешь остаться на Бали? Учитывая, что твой любимый Penny Lane закрыли, – цокнула языком Марго. Кристина хмыкнула.

– А ты думала, что будешь делать в Москве? Зачем туда возвращаться?

– Честно, вообще не представляю себе жизнь там, – призналась Марго. – Обычно у меня всегда есть план. Подробный и четкий. В этом месяце мы должны были бы уже делать мероприятия топовым ресторанам и стать соорганизаторами летнего фестиваля. Я бы переехала в квартиру побольше, купила себе группу витаминов, чтобы поддержать нервную систему. В марте – апреле была бы тишина, небольшой отпуск, а потом – майский и летний сезон. Мы собирались бы в «лаборатории» у Севы, иногда я вытаскивала бы Глеба из ментовки, съездили бы с Лешей в Питер и надрались бы на Думской. Все было четко и понятно.

– Но чего ты хочешь?

– Проснуться дома и ничего не чувствовать. Может, сходить на маникюр с подругой. – Она посмотрела на Кристину с долей какой-то особой сестринской нежности. И в этот момент Кристина поняла, что у нее нет выбора.

Память – это удивительная вещь. Некоторые вещи мы предпочитаем не сохранять, но к ним всегда есть скорая случайная тропинка. Запах тех самых духов может вернуть на пять лет назад, текстура бархата – в бабушкин шкаф, когда тебе было пять.

А трек второсортного клауд-рэпера – в одну августовскую ночь, когда у Кристины было только десять тысяч подписчиков и много времени, чтобы следить за хроникой жизни звезд.

– Я ее узнала! – расхохоталась она, глядя на Иоланту. – Я ее вспомнила!

Если у их прекрасной семейной тусовки нет сил говорить правду, то Кристина с этим справится.

– Марина! Марина! – крикнула она ей. Иоланта пугливо оглянулась. Истинное имя всегда будет откликом, ни одна практика из тебя этого не выбьет.

Она подбежала к ней и схватила за руку, Иоланта в панике попыталась отойти.

– Я должна рассказать тебе кое-что о Глебе. 

* * *

– Я тебе говорю, это она! – Ване приходится переходить на крик. Лика в своем маленьком топике уже и забыла об их Миссии с большой буквы.

Когда сталкиваешься с горем, на помощь приходят игры. Похороны и церемонии – тоже игры. Расследования – игры. Шпионаж, шантаж, идея мести – все это попытка мозга продлить факт смерти, не смириться с мыслью, что все конечно.

– Пойдем к ней? – Ваня дергает Лику за юбку, но она не отвлекается. Сложно бороться с музыкой, с ударами битов, которые синхронизируются с сердцем. Тусовка сама по себе – наркотик, вход в другое пространство, в другие правила.

Ваня понимает, что он безоружен и все придется делать самому. Та самая девушка носится где-то на задворках, тогда, в Новый год, она носилась так же. Наверняка она какой-то менеджер.

Наступает ночь. Включается подсветка. Инфернально красный. Музыка становится громче. Мир становится импрессионистским. Двигаться становится сложнее. Будто они не в реальности, а только во впечатлении от реальности.

Он пробирается сквозь толпу и на секунду видит девушку в белом платье и с косичкой. Где-то в груди приятное чувство узнавания, которое бывает, когда в час пик видишь кого-то знакомого.

– Ливчук! Ливчук! – он машет ей, но она не откликается. Разговаривает с какой-то блондинкой.

И он вспоминает, что Ливчук уже давно нет. Что он сам выбирал ей могильный камень и ставил свечку на аватарку. Сознание еще держит ее образ, он по привычке узнает ее в ком-то другом.

Смерть – это лишь переход из реального в воображаемое.

Он вспоминает о своей Миссии и наконец-то догоняет суетливую барышню.

– Подожди! Подожди! Я тебя знаю!

Марго не реагирует, потому что здесь ее никто знать по определению не может.

– Олеся Ливчук. Последняя вечеринка «Мяса». Вы были там? Что с ней на самом деле случилось?

Марго останавливается как вкопанная. Медленно оборачивается к нему. Он кажется таким яростным, но каким-то по-детски яростным. Марго тысячи раз представляла множество людей на его месте: Глеба со вспухшими венами на висках, какое-нибудь квадратное лицо полицейского или судьи, лицо матери Олеси, опухшее и заплаканное.

Тайно Марго желала возможности сознаться, и вот наконец-то она появилась.

– Спроси у Глеба Фадеева. 

* * *

Ох, он был счастлив. Есть же все-таки та высшая точка удовольствия, когда его идея воплощается в жизнь. Когда ад, который существовал в его голове, начинает оживать и затягивать туда все больше людей. В такие моменты ощущаешь себя едва ли не Богом, поражаясь, насколько материальна мысль.

Он салютует уже почерневшему небу.

– Спасибо, волшебное Бали. Спасибо за такой шанс. Спасибо за все.

Его детская обида за все те страдания наконец-то уходит, замещается искренним, святейшим чувством благодарности. Бали кажется милым и ласковым божеством, порой суровым и жестоким, но всегда справедливым. Его наказания были из любви, страстные удары плеткой – чтобы усилить удовольствие.

Разумеется, внутри него гнездилась тоска, но тоска эта была исключительно правильной. Он расстанется с «Мясом» как надо. Ему не страшно их отпускать. Он давно уже потерял себя в других людях и наконец-то начинает собирать себя по кусочкам. Он знал, что первое время будет страшно, он станет по привычке искать Марго и ее заменителей, но у него есть Иоланта. И самое потрясающее в Иоланте – она беспомощна.

Наконец-то он почувствует себя спасателем. Вот его форма искупления за все годы, когда он манипулировал остальными. Не из выгоды. Нет-нет. Если бы не он, выглядел бы Сева так? Играл бы Леша свою музыку? Была бы работа у Марго? Нет. Его манипуляции были подарком, уникальным шансом и возможностью реализовать себя. Но так бывает, что из человека пропадает весь потенциал, а старые техники только калечат. Это и произошло. Нужно двигаться дальше. Развиваться дальше.

Он прогуливается по экспозиции ада, ожидая, когда Иоланта отойдет от Гуру. Да, сейчас нужно быть осторожным, но он готов подождать. Скоро он