ее заберет. Он ее спасет. Определенно спасет.

Тело на пуфике извивается, лениво, словно медуза. Молодая девушка. Расширенные зрачки и открытые, блестящие от слюны губы.

Он вспоминает. Он вспоминает.

– Кто принес на тусовку кетамин? – орет Марго.

– Кошачий кайф… Тут в любой аптеке вырубить можно, – суетливо отвечает он, отчетливее и отчетливее чувствуя наступающий трип.

Оставив испуганную Марго позади, он начинает пробираться сквозь лес обдолбанных тел.

– Кто я? Кто я?! – жутким, демоническим голосом кричит один из парней, рассматривая собственные руки.

Они не понимают, что происходит. Кто они и где находятся. Один Глеб знал правду.

Кетамин пронес он. Эта идея принадлежала ему, но никто не должен был знать об этом.

Февраль. Асфальт. Шутка. Это была шутка? Манипуляция? Что это было?

– Ты принял? – спрашивает его кто-то. Может, Сева, может, Марго, может, статуя Светозара. – Ты что-то принимал? Скажи?

– Я взял Бали и положил его под язык, – шепчет Глеб. – Это все магия Бали. Эффект Бали. Здесь ЛСД в составе кислорода, тут по-другому нельзя.

Время качается рывками, будто соитие. Один пласт времени насилует другой. Это был уголок перед туалетом. Губы у нее были блестящие. Капала слюна.

– Ты это сделал? – Кто его спрашивает? Кто это?

В его голове – акт терроризма. Все эти люди – они умирают. Умирают, как когда-то умерла она. Все сейчас умирают. Каждый. Каждый. Все.

– В этом не было моей вины, честно, я не знаю, я просто сглупил, тогда я не делал этого намеренно… Я случайно перепутал кислоту и кетамин. Я был пьян тогда. Она ничего не поняла. А потом все это случилось…

– И изнасиловал ее случайно?

Кто его спрашивает? Где он? В пирамиде? В Москве? На Бали? Где он?

Одно время трахает другое. Новогодняя вечеринка и сейчас. Два воспоминания совокупляются. Насилуют друг друга.

– Ты пытался ее остановить?

– Нет.

– Ты ненавидишь себя за это?

Демоны. Глазастые демоны, с его глазами, которые достались ему от папы, которого он никогда не видел. Это все демоны с ним говорили.

Среди фальшивых демонов, красных горящий огней она пробегает мимо него. Белое платье шлейфом скрывается за лестницей. В этот момент он срывается за ней.

– Подожди! – кричит он.

Быстро поднимаясь по лестнице, он выходит на крышу, вид с которой открывается на рисовые поля. С другой стороны океан. Но кажется, что всюду асфальт.

– Глеб!

Он оборачивается. Она стоит позади и улыбается.

– Не уходи, – умоляюще говорит он, пытаясь подойти ближе. Она тут же делает пару шагов назад.

– Не приближайся, Глеб. Никогда не приближайся ко мне, – внезапно она начинает плакать.

Он размазан. Каждое действие лишено смысла. Это не его тело. Это не он.

– Что мне сделать?

– Ты до сих пор ничего не понимаешь. Ты просто бесполезный, – истошно кричит она и бросается прочь.

Глеб кидается за ней, но тут же теряет из виду, врезавшись в одного из тусующихся сектантов.

– Смотри, куда летишь!

– Благо дарю… – произносит сектант.

Глеб снова оказывается в толпе лежащих на поляне людей. Вдруг он вновь замечает ее. Теперь уже она бежит в сторону пустого пляжа. Шум волн отдается глубокой вибрацией, все звуки он ощущает в тысячу раз ярче обычного. Становится все страшнее, но что-то подсказывает ему: нужно продолжать бежать за ней. Так он и делает. Буквально перепрыгивая через каждого, кто под воздействием кетамина валяется без памяти на земле, он идет к своей воображаемой цели.

На пляже темно. Огни вечеринки позади, видно лишь тени от прожекторов, подсвечивающих виллу. Он помнит, как тонул. Океан его звал, пробирал, как сейчас. Всюду костры. Черти. Он умер или умирает? Пройти через костер? Нет. Обогнуть. Это ее платье? Или белая пена?

Красный и синий фонарики маячат вдали. Марго с ними поговорит. Она его спасет. Она умеет договариваться.

Оказавшись посреди пляжа, он остановился, пытаясь восстановить дыхание. Было тяжело, ноги подкашивались. Взглянул на небо, и у него закружилась голова. Звезды снова соединялись золотыми нитями в созвездия, все мерцало, словно вспышки фотокамер, а он был звездой, настигнутой папарацци в нетрезвом виде. Ему стало стыдно за самого себя.

– Как ощущения, Глебушка?

Он обернулся. Она со зловещей улыбкой наблюдала за ним.

– Остановись. Умоляю, просто стой тут, – он медленно опустился на колени.

– С чего бы это? Тогда ты особо не переживал за меня…

– Я не хочу, чтобы это вновь повторилось.

– Что повторилось? О чем ты? Все уже давно произошло.

Глеб молча смотрел на нее, пока она продолжала говорить.

– Ты, Глебушка, вовсе не любимчик Бога. Ты неудачник, и вторых шансов тебе не дают. Признай это и живи дальше.

– Не хочу. Мне нужно все исправить.

– Посмотри на меня.

Он вновь поднял глаза и не мог понять: что-то сильно менялось в ее лице, прямо у него на глазах. А затем она снова бросилась прочь от него.

– Попробуй догони! – крикнула она, и он сорвался за ней.

Она бежала в сторону огромных валунов, о которые звучно разбивались волны. Ловко запрыгнув на один из них, она в итоге попала на самый верх, остановившись у края. Глеб взбирался за ней.

– Поймаешь?

Она кивнула в сторону воды, что пенилась, безостановочно соприкасаясь с камнями. Завораживающе. Страшно. Если прыгнуть – тут же будешь убит волной об эти острые валуны. Просто размазан по ним.

– Остановись.

– Нет.

– Прошу, я не знаю, что со мной будет, если ты это сделаешь.

– Посмотри еще раз.

Она изменилась. Иоланта? Нет. Не она. Другая она. Его мысли теперь – лезвия, они изнутри раскрошат ему череп и порежут мозг. Надо придержать череп.

Он схватился за голову.

Была ли она вообще когда-то или он ее все-таки придумал? Что происходит?

Одно время насиловало другое. Не было Бали. Это все один трип. Он до сих пор на той вечеринке. Он смотрит вниз на асфальт. Белая пена, кровь, асфальт, платье и плоть, плоть, плоть.

Была для него плотью, ею и стала.

Вот и сейчас он видел ее смерть во второй раз.

– Не может быть, не может быть, это просто бред… – шептал он, закрывая уши руками.

Она продолжала смеяться над ним. Смех ее превращался в страшный скрежет, сливаясь с шумом волн, теряясь в нем и растворяясь.

А потом она прыгнула.

Глеб закричал, но не двинулся с места. Он теперь – камень. Демон с большими глазами на входе в виллу. Он стал каменным демоном. Он не может двигаться.

В темноте он продолжал стоять на коленях, весь мокрый от воды, что попадала на него, холодный и потерянный. Он медленно отключался,