он делал их, знакомясь со вторым, исчезнувшим из тайника списком! Может, это был сам граф Мусин-Пушкин, может, кто-то из близких ему людей.

Я уже несколько раз обращал внимание на то, как необычно ведет себя в этот вечер Окладин: словно какая-то навязчивая мысль постоянно преследует его и не дает покоя. Вот и сейчас я ожидал, что историк иронически-вежливо, в обычной своей манере возразит Пташникову, но он промолчал. Больше того, во взгляде, брошенном Окладиным на краеведа, я заметил крайне удивившее меня выражение не то одобрения, не то поддержки.

– Почему вы теряете время и не разыскиваете этого жулика Золи-на? – набросился Пташников на Марка. – Наверняка Угаров сообщил ему какие-то важные сведения, как найти коллекцию Мусина-Пушкина, потому Золин сразу же и проехал в Кострому. Найдите его, пока коллекция куда-нибудь дальше не уплыла! Я вас всеми святыми заклинаю!

Краевед произнес этот монолог с такой страстью, что Марк улыбнулся и поспешил тут же успокоить его:

– Завтра с утра я начинаю заниматься поисками вплотную. Если не удастся найти Золина в Ярославле, съезжу в Кострому, а потом, может, и в Полому, где проживает человек, с которым Угаров разговаривал в Красной Горе. Наверное, именно там можно найти след, ведущий к коллекции Мусина-Пушкина.

Только Марк договорил последнюю фразу, как Окладин твердо заявил:

– Да, следы графской коллекции надо искать в Поломе, это несомненно.

Сидящие за столом непонимающе уставились на Окладина.

– Откуда у вас такая уверенность? – спросил краевед.

Окладин не ответил ему.

– Возможно, что тот, второй, список «Слова о полку Игореве» и сейчас находится в Поломе или где-то поблизости.

– Да объясните в конце концов, откуда у вас эти сведения?! – буквально взмолился Пташников.

– Я все объясню, но только в следующий раз, мне надо еще кое-что уточнить, – пообещал Окладин и обратился к Марку: – Сегодня уже поздно, а у вас завтра, судя по всему, будет трудный день, надо как следует выспаться. Найдете вы Золина или не найдете, но в Полому все равно придется ехать…

Как ни настаивал Пташников, чтобы Окладин немедленно выложил, что ему известно, тот больше ничего не сказал. На том мы и расстались, чтобы встретиться сразу же, как только у Марка появятся новые сведения по этому делу.

Глава шестая. Преступник обрывает след

Покидая в этот вечер квартиру Окладина, я надеялся, что развязка событий наступит уже в ближайшие часы, но случилось иначе.

Утром Марк уехал в Управление внутренних дел, а я сел за письменный стол записать события, происшедшие в Рыбинске, и наш последний разговор у Окладина.

Сразу после полудня мне позвонил Марк и сообщил, что срочно уезжает в Кострому. На мой вопрос, есть ли какие-то сведения о Золине, мрачно обронил:

– Пока ничего конкретного сказать не могу, но, похоже, дело принимает серьезный оборот…

Я ждал Марка на следующий день, однако он появился у меня только в пятницу вечером, причем по его виду я сразу понял: поездка в Кострому была тяжелой и не очень удачной.

Опережая мои вопросы, Марк заявил:

– Не буду одно и то же два раза повторять, устал чертовски. Пожалуйста, позвони Окладину и Пташникову и пригласи их к себе. Когда приедут, я всю информацию и выложу вам…

Как ни хотелось мне поскорее узнать, чем закончилась поездка Марка в Кострому, я вынужден был сделать так, как он просил. Все говорило за то, что сегодняшняя встреча будет последней в цепи событий, начавшихся месяц назад, когда Наташа принесла мне письмо Угарова. Видимо, Окладин и Пташников тоже почувствовали приближение развязки и оба, без лишних расспросов, обещали приехать немедленно.

К тому времени, когда они появились у меня в квартире, я наспех накормил Марка ужином, а он, немного отдохнув, пришел в себя после дороги.

Вернувшись из Рыбинска, я больше не виделся с Наташей, но желание встретиться с ней или, по крайней мере, поговорить по телефону не оставляло меня все эти дни. Сдерживали два обстоятельства: во-первых, я не был уверен, что она тоже хочет продолжить наше знакомство, а во-вторых, мне хотелось иметь для встречи с ней более серьезный предлог, чем одно мое желание увидеть ее. И вот сейчас, ожидая информацию Марка, я подумал, что завтра же позвоню Наташе и сообщу ей, чем закончилась история, к которой она была причастна самым непосредственным образом.

Выпив по кружке растворимого кофе, мы поудобней расселись вокруг журнального столика и замолчали, поглядывая на Марка. В этот вечер даже нетерпеливый Пташников вел себя сдержанно, видимо, тоже догадываясь, что полученные Марком сведения малоутешительны. Я пришел к этому выводу еще раньше, но не предполагал, что рассказ Марка будет похож на сюжет крутого детектива.

– Сообщник Золина правильно догадался, что тот работает на телефонной станции, благодаря чему он и подключался к телефону конторы, находящейся рядом с его квартирой, – начал Марк. – Настоящая фамилия Золина – Талызин, но она ничего вам не скажет, поэтому сразу назову фамилию его матери – Зворыкина.

– Зворыкин работал прорабом бригады, эвакуировавшей ценности из дома Мусина-Пушкина в Иловне! – сразу вспомнил я.

– Вот именно. Дед Золина по матери А.П. Зворыкин нашел в кармане убитого Сырцова его донесение в НКВД, испугался, что прикоснулся к государственной тайне, и спрятал донесение у себя дома. Так оно лежало без движения несколько десятков лет, пока не попало на глаза Золину. Из этого донесения ему удалось узнать о существовании коллекции Мусина-Пушкина и о причастности к ее исчезновению Угарова. Вбив себе в голову, что на этом можно поживиться, он находит Угарова и начинает шантажировать его этим донесением, требуя поделиться сокровищами из коллекции Мусина-Пушкина. Появление на свет акварели с видом усадьбы Мусина-Пушкина в Иловне и первого издания «Слова о полку Игореве», ранее находившихся в этой коллекции, только утвердило Золина в уверенности, что графские сокровища или какая-то часть их находятся у Угарова. Однако никаких сокровищ у того нет и не было, хотя все эти годы он и пытался отыскать их. Но вот он случайно оказывается в селе Красная Гора на берегу Рыбинского водохранилища и встречается с человеком, когда-то жившим в той самой деревне, где Самойлин и Угаров оставили сокровища Мусина-Пушкина, и хорошо знавшим Глотовых. Больше того, этот человек переселился в то же село Полома Костромской области, что и Глотовы. Получив эти сведения, Угаров тут же едет в Полому. Но Глотовы здесь уже не живут: старики умерли, а их дочь переехала на новое жительство, судя по всему, – в Кострому. Там же Угаров узнает, что от прежних владельцев