– Наверное, очень легко жить в стороне от реальности, с которой вынуждены сталкиваться люди вроде меня!

Я вышла и хлопнула дверью. Невероятно.

КОРГИ

На следующий день я заскочила к Чески в банк и выстояла очередь, пока не подобралась к ней настолько близко, чтобы она меня увидела. Она отошла от женщины, которую обслуживала, и направилась ко мне.

– Здравствуйте, мэм, спасибо, что пришли в назначенное время.

Почему она разговаривает со мной, как робот?

– Вы могли бы пройти со мной в отдельный кабинет? Это ненадолго, – Чески увела меня в угол, за заграждение из матового стекла, и закрыла дверь.

Минуть пять я сидела и играла с привязанной к столу ручкой, а потом пришла Чески с горой папок в руках.

– Кажется, ваш банк – единственный на всю страну, где ручки все еще привязаны к столам, – сказала я, дергая за веревку. – Канцелярские товары так дорого обходятся?

– А ты вообще заметила, каким тоном я с тобой там разговаривала? У нас новая администратор, белая фифа, она заявила мне, что я должна «следить за речью». Чтобы не «смущать клиентов». Ты представляешь? Да единственный человек, которого я смущаю, это она сама! – Чески хмыкнула и села напротив меня. – Мне вся эта хрень страшно действует на нервы. Ну, рассказывай давай.

– Похмелье, – простонала я. – Впервые за сто лет.

– Будет тебе урок, – рассмеялась Чески. – Ну и как все прошло? Стоило того, чтобы выдержать бабушкины побои?

Я вся сжалась от громкости ее голоса и от воспоминания.

– Ты про свидание с Лысым Альфой? Тот еще расист. Он вчера говорил очень неоднозначные вещи.

– Да? – Чески приподняла бровь. – Какие же?

– Например, он на полном серьезе спросил, не кажется ли мне, что черные женщины беременеют специально, чтобы получить бесплатное жилье. Я даже спросила, не обдолбался ли он.

– Скажи, что ты шутишь.

– Я бы с радостью. Он отпустил такую шуточку на тему порки рабов, что мне захотелось поджечь его дом!

Чески сжала кулак.

– И представь, все это началось, когда он обвинил меня в том, что я одна из «этих, для кого Жизни черных важны».

– Как же меня это бесит. Хочешь, я найду пару-тройку черных ребят, которые заглянут к нему гости и слегка встряхнут этого придурка? – предложила Чески.

– Нет, нет!

– Тогда он поймет, что черные жизни важны, не сомневайся.

– Нет, он таким образом только убедится в своей правоте насчет нашей агрессивности. Но спасибо, – я похлопала ее по руке. – Не представляю, откуда все это. Он писал такие спокойные сообщения.

– Ненавижу таких понторезов! Он прекрасно знал, что делает, у таких все просчитано. Я слышала о таких мужиках. Белых мужиках, которые любят завлекать черных девушек, использовать их по своему усмотрению, а потом унижать. Спорю, он просто ждал, когда ты напьешься и окажешься у него дома, чтобы начать всю эту херь про Джима Кроу[17]. Так ведь и было, да?

Я кивнула, и она покачала головой.

– Мне очень жаль, детка. Я знаю, он показался тебе нормальным.

– Вот именно, – вздохнула я, растирая виски. – Но если уж кто и мог снова попытаться сходить на свидание, а потом оказаться в доме неонациста, так это я.

– Квини. Он, может, и неонацист, но вообще-то все мужики – козлы, чтоб ты знала, – Чески пожала плечами. – Может, ты хотя бы теперь перестанешь встречаться с белыми.

После безуспешных попыток убедить бабушку, что мое похмелье – это какая-то таинственная болезнь, меня на три недели посадили на своеобразный домашний арест для взрослых. Мне было позволено ездить на работу и возвращаться домой, а также заниматься миллионом домашних дел по выходным. В качестве нововведения, которое не принесло мне никакой пользы, бабушка и дедушка теперь стали верить в существование психологических расстройств и примерно миллион раз произнесли в мой адрес слово «рецидив».

Сегодня я, наконец, свободна, так что вечером намерена отпраздновать это дело и в одиночестве сходить в кино.

Работа уже идет легче. Не так, конечно, как в фокусе с воском[18] из фильма «Парень-каратист», но я хотя бы уже не порываюсь с криками убежать из здания редакции. И если продолжу в том же духе, то с учетом денег, подаренных мамой, скоро смогу снять себе отдельную квартирку. Я смогу жить одна, и хотя к этому придется мучительно приспосабливаться, но преодолеть эти трудности вполне возможно.

Я так примерно себя вела на работе и так старалась, что на меня стали сваливать все больше заданий и вкалывать приходилось все активнее – коллеги и начальство рассмотрели во мне ответственного профессионала. Собираясь после работы на шестичасовой сеанс, я задержалась всего на час. Вызвала лифт, двери открылись, я вошла и подняла взгляд.