– Это имя, кэп, – сообщил Первый, пристально следивший за ним. – Лучше будет вынудить стажера саму попросить тебя об этом. И позволь я сам припру даму к стенке – это поумерит ее альтруизм. А то это дружелюбие рано или поздно испортит мне репутацию. Я ведь Первый, а Первого должно бояться и ненавидеть.

С этими словами он положил на стол маленький кристаллообразный носитель с двумя вариантами отчета, которые уже давно успел написать по результатам своих бесед со стажером.

Эос выслушала наблюдателя, молча глядя в пол. Она не выглядела счастливой, но сильно рассерженной или расстроенной ее тоже сложно было назвать. С другой стороны, Одиннадцатый давным-давно научно доказал, что в результате длительного и чрезвычайно близкого сосуществования с чуждой формой разума в лице Джейка, ее эмоциональная стабильность стала даже выше, чем у функционально пригодного киборга. К тому же наблюдатель ясно чувствовал ее раздражение. Поэтому все еще оставался заметный шанс, что она совершенно спокойно пошлет его или вообще всех к черту.

– Может, все же выскажешь свое мнение? – подстегнул ее Первый, когда молчание начало затягиваться.

– Что я могу сказать? – передернула плечами стажер. – У меня недостаточно данных, чтобы составить мнение по этому поводу. Все-таки это вы родились и выросли в этом дурдоме, а не я. Так что лучше вы мне скажите, сэнсэй, действительно ли нормально решать проблемы таким способом или это очередная дзенская шутка вроде той, где говорится, что содержание в Федерации всегда продиктовано формой…

Наблюдатель несколько смутился.

– Ты первая после капитана, кто понял, что про форму и содержание это была шутка… – заметил он. – Почему ты сразу не созналась, что раскусила меня?

– Дзенские аксиомы произносятся не ради разоблачения, а ради достойного ответа, – хмыкнула Эос. – Я просто поддерживала диалог в предложенном жанре…

Первый вздохнул. Ему нравилась жестковато-прохладная софистика стажера. Ему совершенно не хотелось с ней ссориться – до такой степени не хотелось, что сознание просто отказывалось искать способы испортить отношения. К тому же где-то в самой глубине его существа все еще пульсировало то слово, которым она его назвала. Наблюдатель обладал достаточным уровнем доступа, чтобы без лишней мороки узнать у словаря все особенности применения этого слова, и пришел к выводу, что его можно считать комплиментом… Он хорошо понимал разницу между лестью и комплиментом. И точно знал, что комплиментов ему раньше не делали. Должно быть, в этом все дело… конечно, в этом…

– Хочешь кофе? – пасмурно пробурчал он.

– Очень хочу, – не колеблясь ответила Эос. Ведь ее не спрашивали: будет ли она кофе…

– И ты не побоишься пойти за ним ко мне в каюту? – уточнил наблюдатель.

Стажер рассмеялась тем тихим безрадостным смехом, что обычно можно было услышать здесь.

– Не валяй дурака, сэнсэй, – откликнулась она. – Меня убили, фактически изнасиловали, сделали рискованную экспериментальную операцию по вживлению фиг знает чего… Поймите меня правильно – я не жалуюсь, просто… ну что вы такого страшного можете после этого сделать со мной в своей каюте? Раскрыть очередную горькую правду? Так, по-моему, самое неприятное вы уже выложили…

– Мне не нравится, когда ты так говоришь, – мрачно выдавил он, глядя в сторону.

– Что поделать, – хмыкнула она. – Я бы не могла сказать вам, что считаю вашу каюту одним из самых безопасных мест в этом чокнутом мире, даже если бы это было правдой, – ведь это разрушит ваш образ… – И, поняв, что выходит как-то уж слишком задушевно, быстро добавила: – Мне что, и правда дадут кофе?

– Если согласишься попросить капитана помочь, – откликнулся Первый, искоса поглядев на нее. Его щеки заливал легкий румянец.

– Все, о чем я могу попросить, это использовать те средства, которые он сочтет нужными ради нашего общего блага, – вздохнула она.

– На чашку кофе пойдет, – передернул плечами наблюдатель. Конечно, он рассчитывал на что-то более определенное, но сейчас нужно было срочно ретироваться, пока не расслабился окончательно. – Оплата по факту. А сейчас прости, но у меня еще остались кое-какие дела, – быстро добавил он.

И стажер сама не поняла, как оказалась в пустом коридоре.

– Вот и господин наблюдатель исчез с поля боя, не выдержав облучения твоим дружелюбием, – с непроницаемой физиономией изрек капитан, появляясь из-за угла.

– Я и сама понимаю, что не вписываюсь в сложившуюся систему и мешаю вам работать, кэп, – набычилась Эос. – Не нужно напоминать мне об этом каждые две минуты!

– Я не делал этого так часто хотя бы потому, что последний раз мы виделись четыре дня назад. Четыре дня, пять часов, двадцать три минуты и сорок семь с половиной секунд, если считать до того момента, когда ты начала говорить фразу…

– Зато твой незабвенный образ постоянно стоит у меня перед глазами… – парировала она с легкой улыбкой.

– Печально, – покачал головой Глизе. – Я почему-то надеялся, что твои воспоминания обо мне более приятные… Ладно, к делу. Док хочет залучить тебя в свою лабораторию. Найденная вами личинка гораздо необычнее, чем казалось вначале. Так что мы должны узнать все что можно до того, как сдадим эту тварь на таможне. В общем, док считает, что при полной синхронизации ты сможешь его продублировать. Конечно, все еще нельзя полностью исключить конфликт психики, но по сравнению с Джейком док должен быть просто подарком. Это может затянуться до конца полета, так что сначала я бы хотел обсудить твой отчет…

– Мой отчет?

– Да, тот, что Первый сваял за тебя…

– Будем разговаривать прямо здесь?

– В моем кабинете слишком много народа, в каюте слишком мало места, в твоей каюте слишком… уютно…

– Понятно, – без дальнейших рассуждений Эос опустилась на пол и оперлась спиной о тускло светящуюся стену.

– Что ты делаешь? – приподнял бровь капитан, в таком положении он смотрел на нее сверху вниз.

– Я просто не привыкла разговаривать стоя… – она запнулась.

Капитан ничего не сказал, не шелохнулся и даже не изменил выражения лица, его эмоциональный баланс почти не изменился, но она все поняла, и, устало прикрыв глаза, начала медленно подниматься, думая даже не слишком тихо что-то вроде: «Хорошо было бы быть невидимой, как Широ. Можно говорить со всеми, и никто не напрягается…»

Но путь наверх ей преградила рука Глизе, упершаяся в стену.

– Бесполезно, – прошептал он. – Ты принимаешь все так близко к сердцу, что даже когда я тебя не вижу… – он не договорил и, усевшись на ее приподнятом колене, прикоснулся лбом к ее лбу. – Так вот по поводу твоего отчета…

Маленький, гибкий и легкий, словно перышко, он тем не менее был совсем не похож на ребенка, скорее на гуттаперчевую куклу, и то только до тех пор, пока не почувствуешь невероятную силу, излучаемую его личностью.