Эван, не в пример мне, одет по погоде – на нем черная вязаная шапка, черные перчатки и серое шерстяное пальто поверх медицинского костюма. Залезаю в пикап и смотрю, как он несет от кузова к капоту что-то вроде пластиковой банки.

Осматриваюсь – по-прежнему ни следа тех мужчин.

Пару минут спустя Эван садится на водительское сиденье и поворачивает ключ зажигания. К счастью, мотор оживает, Эван выезжает на дорогу, но мы не возвращаемся к нашему разговору. Между нами снова повисает напряженное молчание.

Украдкой смотрю на Эвана…

И понимаю теперь.

Ему неудобно. Это написано на его лице, и я чувствую острый укол вины. Гаррет, Брэкстон и я насмехались над его неспособностью купить хорошую машину. В его день рождения. И как только мы могли?

Мне хочется попросить у Эвана прощения, но, когда я попытался сделать это в прошлый раз, ничего хорошего из этого не вышло.

Довольно скоро мы доезжаем до кованых железных ворот владений Уэйтов. Охранник открывает их, и Эван едет по извилистой дороге к моему дому. Когда он останавливается перед входом в него, я открываю было рот, чтобы поблагодарить его, что он подвез меня, но неожиданно для себя говорю:

– Хочешь зайти?

В большой комнате Эван снимает с головы вязаную шапку. Волосы у него такие короткие, что через них просвечивает кожа головы.

– Невероятное место. – Глаза Эвана повсюду – он изучает резьбу над дверью, лепнину на потолке. – Мне кажется, весь мой дом уместится в этой комнате.

Не знаю, как отнестись к такой вот похвале. Я даже не чувствую этот дом своим.

– Если хочешь, я покажу тебе его.

Подобные экскурсии всегда водила мама. Когда к нам приходили ее подруги или коллеги, она жестами обращала их внимание на картины и скульптуры. Некоторые произведения они узнавали, другие, принадлежащие подающими надежды художникам, видели впервые. Мама рассказывала им, где купила плитку – в Тоскане. Стропила – из старой церкви в Англии. А вот эта лампа приобретена на аукционе «Сотбис».

Я неожиданно смущаюсь, потому что мне не хочется хвастаться.

– Но это совсем не обязательно.

– Нет, мне хочется посмотреть, – настаивает Эван.

И я веду его в библиотеку, в солярий, в комнату матери, где великое множество фарфоровых кукол в образах обитателей миниатюрного города.

– Крипово? – спрашиваю я, заметив выражение лица Эвана.

– Ну…

– Мой лучший друг Люк всегда говорил, что так оно и есть.

– Люк, который «Звездные войны»?

Улыбаюсь краешком рта.

– Да. Ты знаешь его?

– Мы несколько раз разговаривали с ним.

– А со мной он не хочет больше разговаривать. – Я вовсе не намеревался говорить это вслух, тем более таким дрожащим, почти плачущим голосом, и потому перескакиваю на другую тему. – Хочешь посмотреть какой-нибудь фильм?

И Эван соглашается:

– Давай.

Мы поднимаемся по задней лестнице в мою комнату, и я кладу кожаную сумку на стол.

– Хочешь покурить? – спрашиваю я, вовсе не пытаясь произвести на него впечатление или что-то в этом роде. Просто невежливо было бы не предложить ему присоединиться ко мне.

– Нет, спасибо.

Пожимаю плечами, словно говорю «как хочешь», лезу в сумку и достаю запаянный пакетик. Пытаюсь нащупать трубку, которую дал мне Тэннер, и замечаю ошарашенный взгляд Тэннера.

– И это все время было у тебя в сумке?

– Э…

– Когда ты ехал в моей машине? – Я не знаю, что ему ответить. Очевидно, что так оно и было, но он и без того уже страшно шокирован, и если я скажу «да», то, по всей видимости, расстроится еще больше. – А что, если бы нас остановили? – И тут же сам отвечает на свой вопрос: – Нас бы арестовали.

– Ну я же не знал, что ты повезешь меня домой! – Я говорю это сдавленно и словно защищаясь, но при этом довольно громко.

– А я не знал, что при тебе пятифунтовый пакетик с травкой.

И я понимаю, что это все. Что третьего раза он не потерпит.

Это не должно было бы так уязвить меня, но на самом-то деле я уязвлен.

– Прости меня, Эван. – Я опускаю глаза. – Мне это не пришло в голову. Но если бы нас остановили, я бы сказал, что это мое. Я не позволил бы арестовать тебя.

Он молчит, и я смотрю на него. И не могу понять выражения его лица, и от этого мне становится очень не по себе.

– Так мы будем смотреть кино? – наконец спрашивает он. – Ты не говорил, что у тебя в спальне настоящий кинотеатр. – Уголок его рта насмешливо приподнимается, и мои губы растягиваются в счастливой улыбке.

– Ага. Это точно.

Эван садится на диван, я – на кровать и бросаю ему пульт, смотрю, как он листает каталог «Амазона», в котором великое множество комедий, и мелодрам, и документальных фильмов об убийцах, и останавливается наконец на каком-то ситкоме, который я еще не видел, потому что он вышел в прошлом году.

– Сойдет? – спрашивает он.

– Конечно, очень хорошо.

Он нажимает на play, и фильм начинается, но по какой-то причине я не могу сосредоточиться на нем и обращаюсь мыслями к окнам в комнате. Солнце сядет меньше чем через час, это неизбежно. Начинаю покусывать большой палец и поглядывать на пакетик с травкой. Если есть хотя бы один шанс на то, что она поможет мне успокоиться, я бы покурил внизу, но это будет выглядеть странно – словно я наркоман какой-то. И, может, когда я вернусь в комнату, Эван скажет: «Мне пора». А затем станет темно, и я…

– Ты нервничаешь?

Вынимаю палец изо рта.

– Что?

Эван повторяет свой вопрос:

– Ты нервничаешь?

Я киваю, и выражение его лица смягчается.

– Это часто с тобой случается? Часто тебя преследуют?

– Нет. – Но теперь я нервничаю еще сильнее, потому что думаю, что, может, и часто, а я просто не замечал этого? – То есть я так не считаю. Просто все хотят узнать о моем папе, но он ушел так…

Брови Эвана сходятся в одну линию, он явно смущен, и до меня доходит, что я сказал.

– О твоем папе? – эхом отзывается он.

Я не отвечаю, и он спрашивает:

– Ты ходишь к доктору?

– К доктору?

– К психотерапевту или психиатру?

Если бы меня спросил об этом кто-то еще, мне стало бы больно от его участия, но по какой-то причине к Эвану это не относится.

– Мама хочет, чтобы ходил.

– А ты не хочешь?

– Я был на паре сеансов. – Это если считать Руфь из больницы.

– И?

– Это не мое.

– Почему?

– Та женщина-психотерапевт… Я чувствовал себя с ней… неловко.

– Нужно искать врача,