Глава 31

Я поворачиваюсь как раз в тот момент, когда фигура в темном плаще выскакивает из-за шторы. Он закрывает мне рот ладонью. Я толкаю его локтем в ребра, а затем поворачиваюсь и врезаю кулаком ему в живот.

Прежде чем он сгибается пополам, я мельком вижу мужчину среднего роста в черной маске. Затем понимаю, что «маска» — это темные волосы, падающие на лицо, когда он сгибается пополам от боли. Я хватаю его за волосы и приподнимаю голову.

— Саймон?

— Сдаюсь, — хрипит он, поднимая руки. — Я признаю поражение, прекрасная дева.

— Какого черта? — говорю я, когда он разгибается, держа руку на животе.

— Превосходно, Кэт, — хрипит он, пытаясь отдышаться. — Я полагаю, что заслужил это, пытаясь напугать тебя.

— Выпрыгнув из-за занавески? И это спустя два дня после того, как меня едва не убили?

Он смотрит на меня с сомнением.

— Два дня? Прошла неделя.

— Два дня назад на меня снова напали, и я провела целую проклятую ночь в тюрьме за то, что отбивалась от нападавшего, — я возвращаюсь к столу и убираю записи.

— Я ничего не слышал об этом, — оправдывается он, — я приношу свои извинения, Кэт. Я также благодарен, что остался жив, — говоря это, он потирает живот и корчит гримасу. — Кто научил тебя так драться?

— Это всего лишь опыт, приобретённый от двух покушений за последнюю неделю.

— Я не сомневаюсь и опять же, приношу свои извинения. — Он переводит взгляд на мои записи. — Что ты пишешь?

— Ничего.

Саймон делает несколько попыток вырвать из моих рук листы, но когда понимает, что я не намерена их отдавать, останавливается. Он присаживается на край стола, пока я прячу записи в лифе платья.

— Что ты здесь делаешь?

— Эм, это дом, в котором я работаю?

— Я имею ввиду почему ты внутри? Ночью. Как ты попал сюда?

— Открыл дверь ключом. Потому что это… дом, в котором я работаю. Я пришел на поиски еды. Я поздно встал и проголодался.

— Кухня двумя этажами ниже.

— Да, но я услышал, как кто-то двигался, когда был на лестнице. Пришел посмотреть, кто это был, и предупредить, что я в доме, чтобы не напугать.

— Вместо этого ты решил испугать меня?

— Потому что ты особенная. — Он ухмыляется. — Ты бы видела свое лицо. А теперь, если ты закончила допрос, у меня есть предложение.

— У-угу.

Он наклоняется и шепчет:

— У меня в комнатах есть маленькая палочка.

Это викторианский эквивалент приглашения в его комнату посмотреть его гравюры?

— Я не думаю, что мне нужно видеть твою палку, — говорю я. — Не сегодня.

— Увидеть мою палку? — он брызжет слюной. — Насколько сильным был этот удар по твоей голове? Я имею в виду, что у меня есть маленькая палочка опиума.

Я моргаю, прежде чем мне удается сказать:

— Нет, спасибо. В последнее время у меня и так достаточно проблем с сохранением ясности ума. Этот удар по голове подействовал на меня сильнее, чем я ожидала.

Я сосредотачиваю свое внимание на нем:

— Ты говорил, что у тебя нет идей, кто мог напасть на меня, ты не против, если я задам несколько вопросов? О себе. Так сказать, заполню провалы в памяти.

— Почему бы мне быть против? Ты говоришь, так будто просишь одолжения у незнакомца, Кэт. Мы ведь друзья, не так ли?

— Так и есть, но мне неловко признавать потерю памяти. Это заставляет чувствовать себя чудаковатой.

Это его отрезвляет, голос понижается.

— Мы никогда не должны испытывать таких чувств рядом друг с другом. Мир дает нам достаточно поводов для этого. Ты можешь спрашивать, что хочешь, и я отвечу столько, сколько смогу, и не буду судить за твои вопросы. — Он встречается со мной взглядом. — Никакого осуждения. Не между нами. Да?

— Да. Спасибо.

Мы спускаемся на кухню, где находим вчерашний хлеб и масло, а Саймон заваривает чай. Тогда я задаю ему вопрос. Начинаю с того, что расспрашиваю его о моем прошлом. Он не может здесь помочь — Катриона ничем из этого не делилась. Также он ничего не знает о ее подельниках. В этом случае он не хотел знать подробностей. Мне нужно будет поговорить с Давиной.

Если Катриона знала своего нападавшего, это показывает, что она была знакома с Эвансом через кого-то. Возможно, другого человека и не было, если все трое знали друг друга лично.

Соседи Эванса по комнате предположили, что он продавал информацию об их группе. Кому? Там могла быть связь между Эвансом, продающим секреты своей группы, и Катрионой, продающей полицейскую информацию Финдли. Могли ли они продавать одному и тому же человеку? Или связаны в одной и той же сети? Эванс дружит с кем-то в том мире, кого он использует, чтобы продавать свою информацию, и Катриона разозлила, или предала, того же человека, который пытался убить ее за это.

Это моя связь?

— Ты знаешь молодого человека по имени Арчи Эванс?

Саймон замирает и смотрит на меня.

— Эм, да. Парень, которого убил ворон-убийца. Ты помогла доктору Грею с его телом, не так ли? По крайней мере, Алиса так сказала. Этого ты тоже не помнишь?

— Я имею ввиду, знал ли ты его до того, как он был убит?

— На что ты намекаешь, Кэт? — он прищуривается, спрашивая.

— Я просто хочу знать, была ли я знакома с ним, потому что он показался мне знакомым.

Саймон расслабляется и пожимает плечами.

— Он писал для Вечерних Курант. Я читал тебе его статьи, возможно, упоминал его фамилию.

— А я когда-то говорила о нем?

— Нет, я такого не помню.

— Он жил с группой радикально настроенных студентов. Они против иностранцев и вообще против любого, кто не похож на них.

— Ты предполагаешь, что могла общаться с такими, как они?

— Надеюсь, что нет, но я не помню.

Он отрицательно качает головой.

— У тебя много недостатков, но фанатизм не один из них. Мы тогда вряд ли могли бы стать друзьями.

Что ж, засчитаем одно очко в пользу Катрионы. Но я также должна задаться вопросом, насколько хорошо Саймон на самом деле знал Катриону. Он кажется милым ребенком, и когда упомянул Алису, казалось, что любит ее. Знал ли он, что Катриона издевалась над ней? Сомневаюсь в этом, что заставляет меня задуматься, действительно ли группа Эванса могла быть ключом, и Катриона просто знала достаточно, чтобы скрыть свой фанатизм от Саймона. В конце концов, она была мастером показывать людям то, что они хотели видеть.

Этим я врезалась в кирпичную стену. У Саймона для меня ничего