На смену безмятежности пришла необходимость действовать и торопиться.

Правда началось это не сразу. Ещё месяца три мы жили спокойно. А в середине августа… Я охотился в километре от дома, когда увидел его. Он шёл мне навстречу, разбросав руки в стороны и широко улыбаясь, как человек, который встретил друга после долгой разлуки.

— Иваныч, — крикнул я и, забыв о цели своей прогулки, бросился к нему. Он остановился, присел, раскинув руки… Пока мы не виделись, на его лице выросла борода, отросли волосы, и он стал похож на Миклухо-Маклая.

— Иваныч, как ты меня нашёл? — радостно вопил я, подбежав к другу.

— А что тебя искать… — иронично, в своей манере откликнулся Иваныч. — Известно — ты там, где потеплее!

Мы обнялись. Иваныч взял арбалет, рассмотрел ложе, тетиву, попробовал натянуть. Одобрительно хмыкнул и вернул мне.

— А Стаса ты видел? — спросил я.

— У Стаса всё в порядке, — ответил Иваныч. — В Полянах Стас, у него тепло, светло, и мухи не кусают… — и чуть помолчав, добавил:

— Пока в порядке…

— Был у него? Когда? Сам-то ты как этот год прожил? — продолжил я забрасывать Иваныча вопросами.

— Давай потом, — сказал Иваныч. — Я должен тебе кое-что объяснить.

Я замолчал.

— Где я, что я… это всё сейчас неважно, Игорь, — пояснил Иваныч. — Так получилось, что мне стали известны некоторые нюансы. Ты астероиды видел?

Я кивнул.

— Что думаешь?

— Думаю, что нужно закапываться в землю, Иваныч…

Тот покачал головой неопределённо.

— Эти летающие горы не просто так прилетели, Игорь. Они здесь не для погибели человечества, а для спасения. Они падают там, где надо и создают мощные энергостанции. Ты же к своему кратеру уже съездил?

— Да, — подтвердил я. — А ты откуда…

Иваныч жестом остановил меня.

— Опять неважно, Игорь. Ты увидел, что он греет эту местность. А другие такие же горы греют другие местности. Всю Землю усыпать такими камушками нет смысла, но там, где они есть, люди получают шанс.

— А ты знаешь, как это работает?

— Только в общих чертах, Игорь. Но я здесь не для этого. Я пришёл сказать тебе, что твой дорожный камень уже рядом. Помнишь про дорожный камень?

Я помнил. Это было, когда я служил срочную, а Иваныч был моим взводным. Я как-то сказал ему, что не вижу смысла в срочной службе: мол, солдат должен воевать, а если он копает траншеи да на тумбочке стоит, то это не солдат, а разнорабочий. Иваныч мне тогда ответил, что у каждого в жизни случается момент, когда он оказывается на распутье: налево пойдёшь, коня потеряешь, направо пойдёшь, голову сложишь, прямо пойдёшь, жену найдёшь. И от того, какой выбор сделает на этом распутье человек, зависит не только его судьба, но и судьба тех, кто его окружает. Пожертвует ли человек близкими (конём), пойдёт искать покоя и благополучия (жену) или поставит на кон свою жизнь. И всё его предыдущее бытие — только подготовка к этому выбору.

Иваныч повторил:

— Твой дорожный камень уже рядом, — и посмотрел на меня.

Тем временем, мы подошли к дому и встали возле двери. Тут я обнаружил, что вокруг стало очень светло, как будто Солнце снова светит как прежде. Я потянулся к двери, чтобы открыть её и войти с Иванычем внутрь, но он остановил меня:

— Не сегодня, Игорь. Я пришёл передать тебе вот это, — Иваныч достал из внутреннего кармана две довольно крупные пробирки, запечатанные пробками и протянул их мне.

— Зачем это? — спросил я.

— Ты поедешь к своему котловану. Примерно в тридцати километрах от его края будет озеро. Ты в это озеро не лезь, сваришься — там градусов восемьдесят, а местами и сотня будет. Тебе будет нужна лодка, её найдёшь сам. В лодке отплывёшь от берега на несколько метров — так, чтобы доставать до дна черпаком, черпак тоже сделай сам — длина рукоятки должна быть не меньше двух метров. Ты будешь плыть вдоль берега и собирать черпаком грунт со дна. Тебе нужен грунт зелёного цвета. Его ты положишь в пробирку намбер уан и закроешь пробкой. А во вторую пробирку ты положишь грунт красного цвета, который отыщешь где-то рядом.

— И куда их?

— Отдашь Юхыму.

— Ефиму? — удивился я. — А откуда ты…

Иваныч снова остановил меня.

— И это неважно. Сделай, как я сказал. Это для Стаса.

— Для Стаса? — я посмотрел на пробирки в руках.

— Для Стаса, — подтвердил Иваныч и пошёл прочь.

— Иваныч, ты куда?! — кинулся было я за ним, но он, повернувшись, махнул мне рукой, снова улыбнулся и… пропал. Внезапно снова спустились сумерки. Может быть, Иваныч просто растворился в сгустившейся тьме? Я стоял на крыльце один, в руке у меня были две пробирки.

Я зашёл в дом. На первом этаже были все, кроме Ефима. Васёк с Сюзанной играли в прятки-догонялки, Егор, как обычно, с карандашом в руке сидел над своими книгами, Люся с Машей что-то весело обсуждали возле плиты. В комнате было два светлых пятна, создаваемых свечами над Егором и над кухонным столом.

— Ефим где? — коротко спросил я.

Люся с Машей посмотрели на меня.

— Наверное, у себя. Мы его не видели.

Я взял горящую свечу со стола и пошёл на второй этаж. Открыл дверь к Ефиму. Он стоял ко мне лицом, оставаясь в тени. Я подошёл к нему вплотную и осветил свечой напряжённое лицо.

— Кто ты? — спросил я. — Откуда взялся? Ты знаешь Иваныча?

— Иваныш, — повторил за мной Ефим и кивнул. — Сырде Иваныш…

— Откуда? Где ты с ним встречался?

Ефим молчал.

— Послушай, Ефим, Иваныч мне только что дал это, — я показал пробирки, — и сказал, что я должен набрать сюда грунт из горячего озера…

Ефим с интересом посмотрел на пробирки, взял одну из них.

— Ато, — сказал он. — Ключимо.

И, кивнув головой, вернул пробирку мне.

— Зелие и червлёно, — указал он сначала на одну, затем на другую пробирку.

Это были первые внятные слова, которые я услышал от Ефима. Слово «червлёно» я понял — «красное». «Зелие», вероятно, означало «зелёное». Остальное я не разобрал, а Ефим улыбнулся мне и отвернулся к окну, давая понять, что ему