перед глазами сгустилась мгла, а когда она рассеялась, я стоял в комнате Ефима, он корчился в судорогах на полу, и на губах его выступила пена, как при приступе эпилепсии.

Я перепугался, бросился к двери:

— Ефиму плохо, помогите! — кинулся назад, склонился над ним, стал бить его по щекам. Ефим приоткрыл глаза, посмотрел на меня. Судороги прекратились, он просто лежал, будто лишившись сил.

Подбежали Маша с Люсей. Из-за их спин выглядывали дети. Маша тут же сунула Ефиму в нос какую-то склянку, по-видимому с нашатырём, и он непроизвольно дёрнул головой. Люся подала воды, я помог Ефиму поднять голову, и он сделал несколько глотков. Затем с нашей помощью он встал и сел на кровать.

Убедившись, что жизни Ефима угрозы нет, мы вышли из комнаты.

— А что ты у него делал? — спросила Люся.

— Разговаривал, — ответил я.

— Разговаривал? Так он же не говорит.

— Оказывается, говорит, — ответил я.

Рассказывать о встрече с Иванычем я не хотел. Кроме меня его никто не видел, решили бы, что у меня не всё в порядке с головой — галлюцинации, фантазии… Особенно, если снабдить этот рассказ описанием моего видения.

Я догадывался, почему Ефиму стало плохо. Видимо, сеанс, который он мне устроил, потребовал от него сильного напряжения. У него просто кончились силы, потому я и выскочил из сеанса так неожиданно. Хотелось понять, что это было — перемещение в пространстве? Но я, видимо, не покидал комнату. Трансляция далёких событий прямо мне в мозг? Тогда кто транслятор? — он должен был находиться в тех местах, которые я видел.

Что это за физическое явление? И кто такой Ефим? Почему он не говорит по-русски? Откуда у него эти способности? Где и при каких обстоятельствах он познакомился с Иванычем? Вопросы, вопросы…

А ответ только один: нужно делать то, что сказал Иваныч. То есть совершать очередное путешествие к кратеру, брать там грунт и везти его в Поляны. Точнее, отдать Ефиму, который, судя по всему, знал способ быстро доставить грунт туда.

Благодаря нашему с Люсей турне, я приблизительно представлял, что мне предстоит. Я должен был пятнадцать-восемнадцать часов провести при очень высокой температуре. Когда мы с Люсей вышли из машины, было градусов сорок пять. В кратере ещё градусов на пять выше. Я любил баню, но провести в парилке пятнадцать часов мне представлялось очень изнурительным испытанием. Я боялся, что не выдержит сердце.

Если я расскажу о своих планах, то за мной обязательно увяжется Люся. Поэтому я решил просто сбежать, оставив короткую записку. Я назначил мероприятие на послезавтрашний день. Мне нужна была лодка, большой запас воды и еда на сутки. Небольшую надувную лодку я видел в кладовке.

Полночи я ворочался в раздумьях, а утром со скучающим видом пошёл в кладовку. Лодка лежала на верхней полке слева. Я поставил стремянку и полез наверх. Дотянулся до коробки с лодкой и потянул её на себя. Когда она была уже у края, что-то упало на пол. Я снял лодку, спустился вниз и поднял упавший предмет.

Это был портативный шейный охладитель. У меня когда-то была такая штука — она надевалась на шею, и немного напоминала наушники. В жару это была незаменимая вещь. Нажми на кнопку — получишь результат. Результат в виде вентилятора, который направляет воздух в несколько десятков отверстий, расположенных вдоль шеи.

Я покупал такой лет пятнадцать назад, правда, он проработал только один сезон, а затем сломался, но в том сезоне в любую жару он позволял мне чувствовать себя комфортно и свежо. Удивительно, но шейный охладитель попался мне именно в тот момент, когда нужен был больше всего. «Случайность — это неосознанная закономерность», — любил говорить Стас. Я посмотрел, какие нужны аккумуляторы — три батарейки два А. Такие у нас были, причём, штук двадцать. Я старался ими не пользоваться — берёг для фонарей, которые могли нам когда-нибудь пригодиться.

С шейным охладителем мои шансы здорово повышались. Если в сильную жару охладить шею, это защищает от перегрева весь организм. Я не знал, почему так, но это работало.

Воодушевлённый, я вышел с лодкой и своей находкой из кладовки. Люся тут же заинтересовалась:

— Зачем тебе лодка?

— Да вот, думаю, на рыбалку сходить на озеро. Ушицы захотелось, — не задумываясь, ответил я.

— А меня с собой возьмёшь?

— Ну если лодка двухместная, то конечно…

Но лодка оказалась одноместной. Я деланно огорчился, а внутри порадовался. Во-первых, такую лодку я мог бы довольно легко надуть. Во-вторых, вот объяснение того, куда и зачем я уезжаю с лодкой один на ночь глядя.

Я решил, что мне будет легче идти ночью. С точки зрения освещения днём выигрыш невелик — во-первых, светло нынче не становилось, во-вторых, туман в кратере всё равно снижал видимость. Когда бы я не пошёл, будет нужен фонарь. Зато ночью, возможно, будет хоть на пару градусов прохладнее.

Я положил в машину лодку, два фонаря, несколько банок консервов, а в бардачок сунул шейный охладитель. Большой проблемой было загрузить в машину воду, я собирался взять минимум десять литров. Учитывая, что у нас все постоянно тёрлись у окон, незаметно это сделать было невозможно. И, разумеется, меня засекли.

— Дядь Игорь, а зачем ты носил в машину воду из колодца? — спросил Васёк. — Ты снова куда-то хочешь ехать?

— Да, Вася. На рыбалку. Наловлю рыбы и сварим уху.

— Дядь Игорь, а зачем тебе её так много? Ты на неделю хочешь уехать?

Люся была свидетелем разговора. Она молчала, но было понятно, что мой обман вскрылся. Для убедительности я демонстративно положил в багажник несколько удочек. Накопал червей за домом. Но вечером следующего дня, когда я уже со всеми распрощался, Люся безапелляционно заявила, что едет со мной. Напрасно я уговаривал её остаться, объяснял, что ей придётся сидеть в машине, так как в лодке не будет для неё места. Она на всё отвечала:

— Ничего, я с берега половлю.

Или:

— Ничего, я тебе не помешаю.

И прочее в таком духе. Ехать она решила твёрдо, и все мои аргументы разбились о её непреклонность. В шесть вечера мы сели в машину, и Сюзанна с Васьком помахали нам ручками на прощание.

Ехать нам предстояло не больше двух часов, значит, в восемь вечера я начну свой поход за грунтом. По дороге пришлось всё объяснить Люсе. Она внимательно выслушала и обиделась.

— Ты хотел уехать