константинопольская или египетская работа (и в этом случае выдвигается предположение, что этот трон – подарок Юстиниана), либо местная, равеннская, но произведенная под надзором восточного мастера и по его эскизам (по стилю выделяются четыре работавших над троном резчика).

Полагаем, все вышеизложенное наглядно показывает ту силу и могущество, которую равеннская Церковь обрела с приходом византийцев – такое мощное строительство, покровительство императора, возвысившего местного епископа до архиепископа (ок. 553 г.); конфискация арианского церковного добра, включая здания, утварь, земли, рабов. З.В. Удальцова и О.Р. Бородин на многих страницах своих трудов приводят многочисленные акты «дарения» Церкви со стороны совершенно разных людей – духовенства, отставных воинов, равеннского портного Бона и готки Сисиверы: кто оставлял деньги, кто – поместья или доли в них, кто просил, чтоб им дали дожить в своих домах и пользоваться частью дохода с имений, а потом молились бы за их упокой; и уж совсем по пословице – с паршивой овцы хоть шерсти клок – в день св. Аполлинария, 20 июля, каждый равеннский обитатель был вынужден сдавать духовенству овцу (если брать только свободных взрослых мужчин из 9000—10 000 населения, цифра выйдет вполне реальной) …Не последнюю роль в возвышении равеннской кафедры сыграл политический момент из истории V Вселенского собора (553 г.). О самом соборе можно упомянуть лишь мельком, и то довольно негативно: беспристрастное исследование показывает, что просто-напросто василевс, которому вздумалось побогословствовать и прославить себя как организатора очередного Вселенского собора, по своей державной воле собрал таковой. Фактически, по своей догматической «продуктивности» или злободневности, он не мог сравняться ни с четырьмя предыдущими Вселенскими соборами, ни с двумя последующими: на них действительно была важная повестка, решающая и судьбоносная для догматического учения Церкви. Здесь же от силы «подчистили хвосты» предыдущего – Халкидонского – Вселенского собора. Были осуждены некоторые писания трех прежде почивших церковных писателей (Феодора Мопсуэстийского, Феодорита Киррского и Ивы Эдесского), чем Юстиниан был озабочен еще с середины 540-х гг., а заодно лично посмертно осуждены Феодор и древний богослов-еретик Оригена (ок. 185 – ок. 254 гг.). Отметим, что именно на этом соборе Церковь впервые начала расправляться со своими не только живыми противниками, но уже и умершими (хотя сама идея не нова и проскальзывает уже у Блаженного Августина). Как известно, римский папа Вигилий, фактически поставленный на кафедру Велизарием и покинувший Рим при взятии его Тотилой, жил в Константинополе. Юстиниан ввиду этих обстоятельств считал его вполне «ручным» и особо с ним не церемонился. Однако папа повел себя не так, как от него ожидалось; впрочем, жесткого и последовательного «несогласия с генеральной линией» он тоже не проявил. Начал с того, что просто не явился на собор, хотя и был в Константинополе. Протоиерей В. Асмус хорошо и кратко обрисовывает его двурушническое поведение: «(Вигилий) сам по себе готов был действовать в духе церковной политики императора. Вместе с тем, вынужденный считаться с мощной оппозицией западного епископата, он пребывал в постоянных колебаниях. За короткое время Вигилий четырежды письменно высказался по поводу одного и того же стоявшего на соборе вопроса, причем всякое новое его высказывание противоречило предыдущему, и в некоторых случаях папа так прямо и говорил, что прежде ошибался… (В итоге) папа Вигилий, отказавшись явиться на собор, навлек на себя его отлучение. Собор прервал с ним общение, хотя отцы и заявили, что, порывая с папой Вигилием, они сохраняют все же общение с апостольским Римским престолом».

При этом еще добавим разного рода «дособорные» обстоятельства папского жития в Константинополе – такие как взаимное отлучение папы и константинопольского патриарха Мины, «бунт» против папы собственных западных диаконов Рустика и Севастиана, отлучение Вигилия от церковного общения африканскими епископами, приказ Юстиниана об аресте папы, и картина будет полной. (Поскольку обращение христолюбивого василевса с преемником св. Петра вряд ли когда будет описано в церковно-официозных повествованиях о V Вселенском соборе, есть смысл процитировать Дж. Норвича, не связанного никакими политико-конфессиональными узами: «Его ярость была столь велика, что папе пришлось искать убежища в церкви Св. Петра и Павла. Однако едва он достиг ее, как туда ворвались императорские гвардейцы с обнаженными мечами. Вигилий, увидев их, бросился к главному престолу и уцепился за колонны, на которых тот держался. Солдаты пытались оттащить его от престола, хватая за ноги, волосы на голове и бороду, но чем сильнее они тянули, тем крепче он держался. Наконец сами колонны не устояли, и престол рухнул на пол, едва не снеся Вигилию голову. К этому времени собралась большая толпа прихожан и начала возмущенно протестовать против такого обращения с наместником Христа. И солдаты отступили, оставив торжествующего, хотя и сильно потрепанного Вигилия осматривать нанесенный церкви и лично ему ущерб. На следующий день в церковь прибыла делегация, возглавляемая Велизарием, который передал сожаления императора по поводу случившегося и заверил папу в том, что он может спокойно возвращаться в свою резиденцию, ничего не опасаясь. Вигилий так и сделал, но вскоре обнаружил, что он фактически находится под домашним арестом. В ночь на 23 декабря 551 г. папа пролез сквозь маленькое окошко дворца, на берегу Босфора нанял лодку и переправился в Халкидон, откуда он вернулся только следующей весной для участия в новом раунде переговоров… (Потом,) поскольку получалось так, что папа в течение шести лет вел двойную игру, логичным выглядел третий представленный Юстинианом документ – его указ об удалении имени Вигилия с диптихов, что фактически означало отлучение от церкви. 26 мая церковный собор официально одобрил указ императора и выразил осуждение папы, каковое имело силу до тех пор, “пока он не покается в своих ошибках”)». После собора измученного папу отпустили в Рим, по пути куда он скончался в Сиракузах (еще вопрос – своей ли смертью). Преемник Вигилия, Пелагий I (на кафедре в 556—561 гг.), также был византийской креатурой, поставленной на первосвятительский престол Нарсесом. Однако, учитывая поведение на Вселенском соборе Вигилия, да и определенную «непослушность» даже отысканных в собственных закромах пап, Юстиниан и решился на возвеличивание равеннского епископа.

О.Р. Бородин пишет о взаимосвязи этого процесса с событиями до, во время и после V Вселенского собора: «Еще до завершения византийского завоевания Италии империя вступила в этой стране в серьезный церковный конфликт. Осуждение “Трех Глав” (Феодора Мопсуэстского, Феодорита Киррского и Ивы Эдесского) (такие формы написания имен в тексте. – Е.С.) не встретило сочувствия среди наиболее авторитетных иерархов Италии. Решительно противились ему архиепископ Миланский и патриарх Аквилеи (в дальнейшем на их позицию не повлияли даже решения Константинопольского собора 553 г.). Из числа крупных итальянских прелатов лишь равеннский епископ Виктор (539—546 гг.) активно поддержал императора. В награду за помощь равеннской Церкви была предоставлена сумма годового государственного налога со всей Италии. Положение Виктора в итальянской церковной иерархии стало вскоре исключительно высоким. В отсутствие папы Вигилия, находившегося в Константинополе, а затем в Греции, он, в сущности, осуществлял викариат над другими ортодоксальными Церквами Италии… Смерть Виктора, последовавшая в 546 г., поставила перед Юстинианом I задачу найти среди итальянских священнослужителей человека, способного по своим убеждениям, волевым качествам и талантам стать одним из главных проводников в жизнь политики империи на Апеннинах. Соответствующей кандидатурой в среде равеннского духовенства император не располагал. Архиепископом был назначен малознакомый равеннцам диакон Максимиан из Полы в Истрии. Его утверждение не обошлось без противодействия со стороны будущей паствы (“не пожелал плебс его принять”) … но, утвердившись на престоле, он проявил себя