Потом было еще многое – поездки по всему миру, гонки на яхтах, когда Рита едва не погибла, врезавшись на полной скорости в бетонную опору моста. Тот сумасшедший случай в трущобах Рио-де-Жанейро. Рита тогда, удрав из гостиницы, направилась без сопровождения осматривать самые злачные кварталы города и немедленно угодила в переделку, ухватив за ухо полуголого черного мальчишку, уже сунувшего тонкую гибкую руку ей в сумочку, и тут же получив холодное дуло, упиравшееся ей в подбородок. Мальчишка выглядел еще совсем почти ребенком, и Рита просто не учла, в каком юном возрасте уличные бандиты здесь разживаются оружием. Металл, царапавший кожу, был обжигающе горячим – еще бы, жара на улице была под сорок, но по спине, вдоль позвоночника, ощутимо бежали мурашки. Однако по-настоящему испугаться Рита не успела – уже через несколько секунд глаза пацаненка выкатились от изумления, он задергался, залопотал что-то по-португальски, и Рита, отведя наконец напряженный взгляд от его лица, увидела собственного мужа, приставившего, в свою очередь, оружие к затылку воришки.

В такси, по дороге к отелю, она от души хохотала, вспоминая, как удирал, сверкая босыми пятками, начинающий грабитель, когда Борис, опустив пистолет, прикрикнул на него по-русски: «Пошел вон!» Кажется, языковой барьер был преодолен в ту же секунду, и мальчишка нисколько не сомневался, что означают эти слова на чужом языке. Борис в машине тоже усмехался и прижимал ее к себе чуть крепче, чем обычно.

– Ты не станешь меня отчитывать за безрассудство? – спросила она мужа, отсмеявшись.

– Нет, – покачал головой он. – Если бы я всегда руководствовался доводами рассудка, я бы не имел сейчас и половины того, что имею. Не был бы женат на тебе, к примеру.

Она бросила заинтересованный взгляд на его, как обычно, спокойное непроницаемое лицо:

– Как ты нашел меня?

– Просто предположил, куда бы я пошел, впервые оказавшись в Рио, – отозвался он. И добавил неожиданно серьезно: – Не волнуйся, Маргарита. Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. По крайней мере, до тех пор, пока ты будешь оставаться со мной.

Да, ее жизнь с Кратовым никак нельзя было назвать размеренной и скучной. И Рита все чаще ловила себя на том мимолетном ощущении почти-что-счастья. Они и в самом деле были очень похожи с мужем, и вместе им было хорошо. Так продолжалось до определенного момента, пока однажды на Ритин мобильник не поступил звонок. Номер на экране не определился, и у Риты закололо в груди. Она уже знала, что это значит, кто звонит ей с засекреченных номеров. Марат…

Он сказал, что получил увольнительную на три дня, и Рита в ту же минуту решилась ехать. Она понимала, что рискует всем, что вся ее налаженная жизнь может в одночасье полететь к черту. Но едва в трубке послышался знакомый голос, как вся ее удовлетворенность жизнью схлынула, словно смытая потоком эмоций.

Как она могла думать, что сможет жить счастливо без него? Что просто – сможет жить?

Борис находился в Америке, и ей удалось съездить в Марсель на пару дней. Мужу она сказала, что отлучалась в родной город, потому что всплыли какие-то бумаги по материнской квартире. Он предложил ей помочь разобраться с наследством, но Рита твердо заявила, что с таким пустяком справится сама. И больше Кратов не настаивал. Маленький Марат остался с няней Линой.

Они тогда провели с Маратом два дня в Марселе. Была зима, и неприветливое серое море то и дело окатывало набережную ледяной неопрятной пеной. Они дьявольски мерзли в крошечной дешевой гостинице. Но Рите было наплевать, наплевать на все.

А потом она вернулась в Москву – и все разладилось. На Риту навалилась тяжелая сонная апатия, мутная одурь, лишающая сил, медленно убивающая волю к жизни. Как будто встреча с Маратом разбередила старую болевую точку, о которой ей до недавней поры удавалось не вспоминать. И все померкло. Кратов, немедленно уловивший перемену, произошедшую в жене после возвращения, теперь смотрел на нее как-то по-иному, напряженно-болезненно, как будто чего-то от нее ждал. Но у Риты просто не было сил разгадывать, чего хотел от нее муж. Вопросов он не задавал, и ей постепенно удалось убедить себя, что Борис ни о чем не догадывается.

Как бы там ни было, их совместные отчаянные вылазки, спланированные вместе аферы остались в прошлом. Кратов теперь, кажется, избегал ее. Рите, впрочем, было все равно. У нее и самой отпала охота к какому бы то ни было движению. Хотелось только провалиться поглубже в собственную кровать, отвернуться лицом к стене и спать, спать… Только сын, ее дорогой четырехлетний мальчик с внимательными глазами темно-чайного цвета, с ресницами, такими черными, словно кто-то вымазал края его век угольной пылью, с тугими розовыми щеками, с вечно задумчиво прикушенной нижней губой, был единственным, кто мог еще заставить ее улыбаться.

А кроме сына… Нет, было еще кое-что. Единственное, что оставалось в ее жизни постоянным занятием, несмотря ни на что, – вычитка и отшлифовка текстовых файлов, которыми был по-прежнему забит компьютер. Над которыми она просиживала иногда днями и ночами, то принимаясь бешено барабанить по клавиатуре, то тупо зависнув над экраном, снова и снова перечитывая написанное и по двадцать раз переправляя одно слово. Тот самый, задуманный ею еще в школе роман о человеке, вынужденном бежать от собственной устоявшейся жизни и в конце концов оказывающемся на войне. Теперь разрозненные сцены начали постепенно складываться в общее стройное повествование. Герои оформились и зажили собственной жизнью. Сюжетная линия приобрела стройность и завершенность.

Ее герой, Марк, совершив на родине непреднамеренное убийство, вынужден был бежать и поступить в Иностранный легион, оставив на родине женщину, которую любил. За многие годы им удалось встретиться лишь несколько раз. Когда Марку оставалось лишь полгода до завершения его контракта, он попадал в плен, так и не узнав, что его любимая на родине воспитывает его дочь. Героиня романа, Марина, собрав все сбережения, ехала вместе с дочерью в Марсель, чтобы встретиться там с Марком по завершении его службы. Марк же, во время освобождения из плена, получал пулю. Финал романа оставался открытым, выживет ли Марк после ранения, встретится ли с Мариной, узнает ли о ребенке – пусть читатель сам это додумывает.

Повествование получилось жестким и безжалостным. Оно обличало извечные войны, разъединяющие людей, калечащие тела и души. Войны, которые ведут и государства, и обычные люди – друг с другом и сами с собой. Не пересказывая собственную историю, лишь препарируя пережитое и увиденное, Рита вложила в этот роман всю боль, тяжесть и недосказанность ее собственной истории, их с Маратом истории.

В конце концов, после почти пяти лет напряженной работы, шестисотстраничный роман, которому Рита дала название «Приказано – забыть», был готов и в принципе готов был увидеть свет.

Только вот… После того как все рухнуло тогда со спектаклем по ее пьесе, она так и не избавилась от смутного ощущения бессмысленности собственных творческих порывов, хотя она дважды еще после своего замужества предпринимала попытки напечататься. Но теперь ее, супругу Бориса Кратова, принимали в издательствах с подобострастной почтительностью, рассыпались в дифирамбах и тут же исподволь начинали внушать, как трудно в наше время развиваться издательскому бизнесу, какие финансовые проблемы дамокловым мечом висят над головой главного редактора и что – вот если бы господин Кратов мог выступить спонсором, тогда бы они в самое ближайшее время издали Ритину писанину чуть ли не полным собранием сочинений. И оба раза Рита разворачивалась и уходила ни с чем. Нет, Борис не пожалел бы денег, если бы она попросила, но платить за публикацию людям, считавшим ее бездарностью, отхватившей богатого спонсора, казалось ей омерзительным.