— Я решил, что больше ждать нельзя. — Собственныйголос казался ему чужим. — Чем дольше тянуть, тем нам будет труднее. Этопора прекратить, Анна, я и так уже порядочно осложнил тебе жизнь…

«Не то, не то!» — мысленно восклицал он. Все заранееприготовленные слова звучали жалко и фальшиво. Что сказать, чтобы она поняла:он не может поступить иначе?

— Анна, с тобой мне было хорошо, словно в сказке. Нонастало время вернуться к реальной жизни. Я хотел бы остаться с тобой —работать вместе, играть с Фелисией, а по ночам… Хотел бы — но не могу. У меняесть Мередит.

Я поклялся быть с ней в горе и в радости. Теперь наш бракрушится, и я обязан, понимаешь, обязан хотя бы попытаться его спасти!

— А она этого хочет? — тихо спросила Анна.

Она прижала к груди сжатые кулаки и вся как-то съежилась,словно у нее болело сердце. Стиву вдруг вспомнилась Генриетта Вашингтон — такоеже лицо было у той женщины, когда он сообщил ей о гибели ее ребенка. Всяразница в том, что в тот раз Стив пытался спасти девочку — сегодня сам сталубийцей. Он хладнокровно и жестоко убивает их любовь.

— Она согласна. И думает так же, как я: дольшеоткладывать нельзя. Если не сейчас, то никогда. Или все рухнет — или мы вместепреодолеем трудные времена и снова станем счастливы друг с другом… А ты, Анна,не жди меня. Я не вернусь. Тебе лучше меня забыть.

Последние слова он произнес тихо, но твердо. В этот миг Аннаподумала, что старая пословица права: иной раз слово ранит страшнее кинжала.

— Не так-то это просто, — ответила она. На глазаее навернулись слезы. — Легко тебе говорить «забудь»! Ты, конечно, подлец,Стив Уитмен, но я тебя люблю.

— Вот и помни все время, что я подлец.

— Не беспокойся, не забуду, — ответила онадрогнувшим голосом.

Стив видел, что она держится из последних сил. Сердце егоразрывалось от сострадания к Анне, а мысли о маленькой Фелисии он гнал прочь.За последний месяц он привязался к девочке, как к родной дочери. Порой,забывшись, начинал мечтать о том, как подарит ей целую коробку игрушек, повезетза город, устроит в хорошую частную школу… Но ничего этого не будет.Согласившись заменить Фелисии отца, он предаст Мередит.

— Не знаю, что еще тебе сказать, — заговорил он,то и дело запинаясь. — Я люблю тебя. Люблю и хочу быть с тобой. Будь ясвободен, я женился бы на тебе — если бы, конечно, ты оказалась настолькосумасшедшей, чтобы принять мое предложение. Но сейчас я ничего не могу тебепредложить. Все это время я обманывал и тебя, и самого себя. У меня есть Мерри,и я за нее отвечаю.

— Значит, ей повезло больше моего, — сухо ответилаАнна, а затем вдруг спросила: — Что, если у вас ничего не выйдет? Ты вернешься?

— Нет, — с поспешностью ответил Стив.

Он не хотел дарить Анне ложную надежду. Если повезет, оностанется с Мерри; если нет… один бог знает, что тогда будет.

— Если у нас ничего не выйдет, — продолжал он,убеждая не столько Анну, сколько самого себя, — я начну новую жизнь.Например, сделаю то, о чем ты говорила, — отправлюсь в какую-нибудьслаборазвитую страну и буду работать на благо ее народа.

— Везет вам, богачам! — горько заметилаАнна. — Делаете, что вам вздумается! Вам не приходится думать о том, чтозавтра есть, или чем оплатить счет за квартиру, или как дать ребенкуобразование. Надоело вам в одном месте — собираете чемоданы и едете в другое…

Стив понял, что напрасно распустил язык. Он задел Анну ещесильнее, заговорив о ее давней и неисполнимой мечте. Но дело в том, что мысль облаготворительной работе уже не раз приходила ему в голову. Долгие беседы сАнной волновали и увлекали его: может быть, впервые в жизни он задумался о том,что должен что-то сделать для тех, кто обездолен судьбой. Конечно, труд врачавезде благороден, но в Нью-Йорке хирургов достаточно, а в какой-нибудьГватемале, где несколько врачей на всю страну…

— Я не богач, — напомнил он Анне. — Богатамоя жена, а это совсем разные вещи. Я не претендую на ее деньги. И ничего отнее не хочу — разве что, может быть, ребенка.

Он вдруг понял, что должен сказать: слова побежалистремительно.

— Анна, неужели ты не понимаешь, что я вот уже месяцтебя обворовываю?! Обкрадываю на целую жизнь? Ты ведь можешь встретить хорошегочеловека, который женится на тебе, станет заботиться о тебе и Фелисии, можетбыть, подарит тебе и других детей… — Стив знал, что Анна хотела бы иметь многодетей, но пока что об этом и речи не было. Ее зарплаты едва хватало на однуФелисию. — Я не вправе отнимать у тебя возможность счастья. Я прошупрощения, Анна, и возвращаю тебе твою жизнь, твою свободу.

— Как благородно! — с горькой иронией отозваласьона. — А моего мнения ты спросил?

В ней медленно закипал гнев. Какого черта Стив присвоил себеправо в одиночку принимать решения — такие решения, которые прямо ее касаются?Да, она с самого начала знала правила игры. Не знала лишь одного — что такбыстро и так сильно его полюбит. Она любила его сильнее, чем всех прошлых своихвозлюбленных, и тем тяжелее было прощание.

— У тебя нет выбора, — твердо ответил Стив. —Можешь меня возненавидеть, если хочешь. Можешь вычеркнуть меня из памяти. Номоего решения ты не изменишь.

— Я и не собираюсь тебя отговаривать, — взглянувему в глаза, ответила Анна. — Оба мы — свободные люди и вправе делать чтохотим. А мои переживания — мое личное дело. Я ведь знала, на что иду, просто непредставляла, что это случится так скоро. Мне казалось, пока ты найдешь работу,пройдет несколько месяцев, а то и больше. Никак не думала, что ты вдруг всебросишь и пойдешь чуть ли не в санитары!

Анна хорошо понимала, как горька и унизительна должна бытьдля Стива такая перемена. Как видно, он многим готов пожертвовать ради спасениясвоего брака. Анне казалось, что Мередит не заслуживает такой жертвы… впрочем,какая разница, что там ей кажется? Стиву виднее.

— Хочешь мне еще что-нибудь сказать? — спросилаона, вставая с места.

— Да нет… Разве только, что люблю тебя. Люблю и желаютебе всего самого лучшего. Будь счастлива, Анна… без меня.

— Не волнуйся, выживу. Помни одно: ты ничем мне необязан. Мне ничего от тебя не нужно. Спасибо за то, что согревал меня холодныминочами.

— Вот как? Ну что ж… А ты помни, что я тебя люблю.По-настоящему.

— И что из этого? Любишь, но все равно уходишь! —Темные глаза ее снова наполнились слезами. — Отец Фелисии тоже клялся мнев любви, а потом родители потребовали, чтобы он меня бросил, и у него нехватило сил сопротивляться. Может быть, и тебе не хватает смелости признать,что у вас с Мередит все кончено?

— Этого я не знаю, Анна. И не узнаю, пока не переселюсьв Калифорнию.

Анна поняла, что разговор окончен. Медленно, словно во сне,она вышла в прихожую и распахнула дверь.