хоть какая-то гарантия, что с вами ничего не случится. Поверьте, пляска на вашей могиле не значится среди моих развлечений! — сквозь раздражение, я почувствовала неожиданное беспокойство.

— Хотите, чтоб со мной ничего не случилось, тогда помогите принести стремянку в мою комнату из чулана, — хмыкнула я, отворяя дверь в прихожую.

— Это ещё зачем?

— Затем, что хрупкая девушка с подвернутой по вашей милости ногой не сможет сама втащить её на второй этаж!

— Насчет ног, мы с вами квиты, — огрызнулся маг, но лестницу в комнату принес.

— Я вас прошу, Алана, пощадите меня, сидите дома и никуда не высовывайтесь. Постараюсь выбить для вас охрану… — в голосе чародея сквозила смертельная усталость.

Я вновь пристально вгляделась в его лицо. Как по мне, так именно Вильку следовало остаться дома зализывать раны, а не носиться по городу в поисках неприятностей. Повинуясь внезапному порыву, я шагнула к нему и коснулась плеча.

— Бальтазар, пожалуйста, будьте осторожны!

Маг взглянул на меня, будто впервые увидел.

— Буду, — хрипло пробормотал он, болезненно сжав мою ладонь и, прихрамывая, вышел прочь.

А я осталась стоять посреди комнаты тщетно пытаясь понять, что это только что между нами было.

Из записок Бальтазара Вилька мага-припоя Ночной стражи

Передав Алану с рук на руки квартирной хозяйке, я притащил из чулана старую скрипучую лестницу и рванул в Школу Высших Искусств. Впору было самому садиться на место кучера, так хотелось пришпорить лошадей и быстрее добраться до Габриэля. Зато, когда повозка остановилась у черного входа, запал начал сходить на нет. За жизнь я не успел накопить достаточное количество друзей, чтобы размениваться ими при каждом удобном случае. Да и не так просто обвинять дорогого тебе человека в жутких преступлениях. Ещё и де Керси подлила масла в огонь. К лекарю мне надо, видите ли! А то я сам не знаю, что того и гляди свалюсь окончательно. Еще бы он мог мне помочь. А уж к ней обращаться, и того хуже — хватило узора на ноге. И думать не хочется, куда её художества затянут в следующий раз.

— «Бальтазар, пожалуйста, будьте осторожны…» — всплыло в памяти обеспокоенное лицо Аланы, заставив меня стряхнуть головой, отгоняя наваждение.

Я — припой, и, возможно, этого не исправить, а значит не время строить даже иллюзорных надежд. Нужно собраться и довести до конца это проклятое дело.

Я всё же поднялся по спиральной лестнице до лаборатории алхимиков. Кабинет завкафедры разместился в самом большом флигеле кривой башни. Чтобы окончательно не потерять самообладание, я не стал стучать, а сразу толкнул тяжелую дверь, обитую кожей скального дракона. Габриэль развалился в кресле, и, закинув ноги на стол, бессовестно дремал в самый разгар рабочего дня. Обе стены за его спиной занимали полки, заваленные книгами, свитками и колбами с выпотрошенными гадами. В самой большой, из зеленоватой жидкости, вылупились покрытые капиллярной сеткой глаза. На вставшем на дыбы скелете волколака болталась шляпа, а шею скрывал небрежно накинутый шарф.

— И этому человеку Школа платит достойное жалование, — посетовал я.

— Что? — заморгав, переспросил завкафедры алхимиков.

Он еще некоторое время озирался, словно не мог понять, где находится, но потом беспечно откинулся на спинку кресла.

— Мудрецы издавна говорили, что дневной сон продлевает жизнь. А ты и ночью-то редко спишь, поэтому и выглядишь как сушеная рыба, которую долго били об стол, чтобы размягчить, — лениво проговорил Габриэль. — Надеюсь, ты разбудил меня по веской причине?

— Шесть трупов, по-твоему, достаточно веско? — не сдержался я.

Он только пожал плечами, устраиваясь поудобнее.

— Смотря чьих, — декан махнул рукой за спину, указывая на колбы на полках. — Если жаб, змей и норных дракончиков, то вряд ли кто-то прольёт над ними горючие слезы. А вот если скажем породистых скакунов…

— Людей! — рявкнул я, начав звереть от его лекторского тона.

— Так ведь и люди бывают разные, — не сдавался Габриэль. — О некоторых не то, что жалеть не будут, наоборот скажут: «Так и надо!». Ты лучше толком скажи, в чём я провинился перед Ночной стражей? Уж больно вид у тебя строгий.

— Последнее время ты слишком часто кружишь у мест преступлений.

Я специально остался стоять, чтобы смотреть на него сверху вниз. Вот только моего старинного друга это ни капельки не смущало.

— Кто бы мог подумать, — он поскреб ногтем краешек носа. — Думаешь, в этом есть какая-то закономерность?

— Семь дней назад у Ночвицкого был большой приём, ты же был там?

— Был, — протянул Габриэль. — Когда тебя приглашают для решения важного вопроса, ты обычно приходишь. Разве нет?

Я едва сдержался, чтобы не начать мерить кабинет шагами. Как он умудряется так легко выводить меня из равновесия?

— О чём вы разговаривали?

— Собирались о тщетности бытия. О чём еще говорить алхимику с купцом?

Я недовольно поджал губы и заложил сжавшиеся в кулаки руки за спину.

Алхимик разочарованно вздохнул.

— Сегодня ты еще более скучный, чем обычно. Кажется, ты побил свой собственный рекорд занудства за последние шесть лет, неужели все-таки пригласил ту несносную панну на свидание, а она тебе отказала?

Видно в этот момент мое лицо весьма красноречиво выразило все, что я с ним сделаю, если не перестанет ерничать потому, что он убрал ноги со стола и сел прямо, скрестив руки на груди.

— Это, между прочим, тайна, без всяких шуток. Узнай кто-нибудь в наших гильдиях об этом договоре, и мы оба здорово пожалеем. Ночвицкий давно хочет разработать новое покрытие для своих корыт, и пригласил меня, чтобы обсудить длительность исследований и их стоимость. Но, когда я прибыл в усадьбу, он срочно отъехал по делам. Я немного подождал, в надежде, что он вернётся и убыл домой. Что еще ты хочешь узнать?

— Ты видел его сына?

— Нет! Я ждал в малой гостинной. Там было слишком много народу, если бы кто-нибудь из купеческой гильдии меня увидел, вышел бы страшный скандал. Ты что не видишь, что происходит вокруг?

— Вижу.

— Тогда должен понимать, что это настоящая война. Если бы Великий магистр гильдии алхимиков вышел из тени всё могло быть совсем иначе, но кто он такой не знаю даже я. Балт, я не понимаю, что