у нецесов был печальный. К обожженному лицу у Колотуна добавились и сильные порезы на груди. Фиолетовая куртка стала почти черной от запекшейся крови, а сам нецес был бледен, как Пухляш на разделочном столе карги. Ласточка смотрела сквозь нас потухшими глазами и прятала за спину руку. Лишь Унаги осталась все той же Унаги. Остроносая примара ехидно улыбнулась и задрала подбородок, гордо смотря на нас.

– Толстяка, смотрю, сожрали? – визгливо спросила она. – Или вы его бросили? И правильно.

– Вас тоже потрепало, – ответила ей Сакура. Унаги равнодушно посмотрела на нецесов.

– Сами виноваты. Вместо того, чтобы бежать от старухи, Колотун решил споткнуться…

– Я нечаянно. Меня будто уронили, – обиженно протянул воловатый нецес. Унаги взмахнула рукой, и он замолчал.

– Она его секанула по груди. Ох, кровищи было. А вы чего? Заблудились?

– Нет, – Фиалка закрыла спиной Аши, которая собралась рассказать о люке, и нагло посмотрела на примару.

– Можем в-вместе п-пойти, – запинаясь, ответил я. Унаги смерила меня насмешливым взглядом и мотнула головой.

– Сами справимся. Меньше народу, больше шанс выжить. Стража уже видали?

– Нет.

– И мы, – Унаги была раздосадована. – Старуха была глупа.

– Покалечить Лучка ума ей хватило, – процедила Фиалка.

– Сам виноват. Рот раскрыл, вот она его и сцапала, – рассмеялась Унаги.

– От другого вы не убежите, – тихо добавила Аши. Примара презрительно сплюнула.

– Поспорим?

– Вам необязательно идти с ней, – Сакура, не обращая внимания на бывшую подругу, повернулась к нецесам. Колотун было дернулся, однако под злым взглядом примары мотнул головой. Ласточка и вовсе витала в одних ей понятных мыслях. Вздохнув, я поднялся и бросил друзьям:

– Пора идти.

– Как и нам, – хохотнула Унаги и, бросив Колотуну свою торбу, нырнула под стол. Нецесы, стараясь не смотреть на нас, последовали за ней.

– Они настолько нас презирают, что лучше пойдут за примарами, – воскликнула Фиалка. Сакура в ответ покачала головой.

– Они боятся. А Унаги уверена в себе. Годы в Комнатке так просто не отпустить. Будь ты нецес или нихил.

– Она лишится души. Я помню этот взгляд, – вставила неожиданно Аши, а когда мы повернулись к ней, смущенно покраснела. – Та девочка. Нецес. Её взгляд потух. А когда человек отчаивается, за ним приходит он. Я тоже когда-то отчаялась…

Теперь слова Аши обрели смысл. Каждая минута в пыточной сводила с ума, за каждым углом мерещился притаившийся монстр, а слух ловил не только вопли изгоев, но и тяжелое дыхание бестий. Ни одного намека на выход, ни одного намека на спасение. Только кровь, боль и нарастающая жажда.

Пробираясь через завалы и поваленные шкафы, ползая на карачках под столами и вытирая рукой капающую с потолка кровь, мы медленно теряли надежду. Ни одной лестницы, чтобы проверить люки в потолке, и ни одной решетке в стене, которая могла вести в другой круг. Словно невидимый Страж, посмеиваясь, издевался над нами.

Задумавшись, я неожиданно вывалился сквозь мешанину останков, окровавленных молотков и дубин в ровный круг. Слева обнаружилась еще одна щель, а справа, за ящиком с ржавыми хирургическими инструментами намек на что-то, похожее на выход. Однако все это померкло, когда я поднял голову и увидел статую.

В центре круга стояла большая каменная статуя, изображавшая странное существо. В центре было лицо, злое и надменное. Раскосые глаза словно следили за каждым нашим шагом, а хищные губы улыбались, будто вот-вот и сквозь серую кожу блеснет острый металл. По бокам существа расположилась тысячи рук и ног. Больших и маленьких, тощих и толстых, израненных и целых. Дьявольское солнце с ликом Смерти посередине. Этот лик притягивал и пугал одновременно. И как же сложно было отвести глаза.

– Что это? – спросила Сакура, когда присоединилась ко мне. Примара, нахмурившись, подошла ближе и тут же отпрянула. – Какое-то древнее божество?

– Не знаю, – честно ответил я. Может, божество, а может и очередной садистский инструмент Стража.

– Он словно в душу смотрит, – примара посторонилась, пропуская Фиалку. Девочка настороженно посмотрела на статую и фыркнула.

– Будь оно живое, тогда была бы проблема, – сказала она и подала руку подруге. Аши, поднявшись с колен, тоже взглянула на статую и неожиданно затряслась от ужаса. Я никогда не видел такого страха, какой плескался в её глазах. Даже далекая порка за яблоки наверняка пугала её меньше. Фиалка схватила подругу за плечи и грубо тряхнула, однако девочка так и не смогла отвести взгляд. – Родная, перестань! Что? Что случилось?!

– Все кончено, – тихо, как и всегда, сказала Аши, садясь на пол. Взгляд её потух, а меня бросило в холодный пот, когда она добавила. – Он нашел нас…

Хрустнул камень. Сухо и громко. Одна из ног статуи пошевелилась. Затем рука. Потом еще одна. И еще. Камень сухо трещал, осколки падали на пол, а мы могли лишь зачарованно смотреть. Каменные губы изогнулись в полуулыбке и, как я и боялся, за серым камнем блеснула сталь. Острая и жуткая.

Злое лицо существа покрылось сетью морщин. Раздался еще один треск и каменная оболочка осыпалась на пол. Я сделал шаг назад и замер, когда ярко-красный глаз тут же уставился на меня, а второй неотрывно следил за моими друзьями. Статуя ожила. И выглядела она куда страшнее.

Черная кожа была испещрена красными прожилками. Когда существо улыбалось, то становились видны зубы – мелкие, острые и… стальные. Такие запросто перекусят и камень, и кость. Тысячи рук и ног хаотично двигались. Им словно не терпелось броситься в погоню. Схватить и рвать, рвать… рвать.

Красные глаза медленно обвели каждого из нас, а потом остановились на Аши. Черные губы изогнулись в усмешке и раздался голос. Страшный, безжизненный голос, от которого вся надежда в душе обратилась в пепел.

– Ты снова здесь, Вкусная ручка, – прошелестела тварь. Аши закрыла ладонью глаза, вызвав злой смех. – Это ты. Мы помним каждого, чью плоть вкусили. Взгляни. Вот она. Твоя славная рука.

– Родная… – с трудом протянула Фиалка. Лоб девочки вспотел, словно каждая буква давалась ей с невероятным трудом, как и мне. Аши мотнула головой, но глаза не открыла.

– Боишься? Нет… – усмехнулась тварь и с угрозой добавила. – Ты в отчаянии. Как и мы и хотим.

– Кто ты? – спросил я. Язык лениво ворочался во рту, будто я перебрал с коньяком. Только разум оставался чистым. Красные глаза резко стрельнули в мою сторону. В них зажегся интерес.

– А, старый друг… Тебя мы тоже помним. Помним, как ты забрал кое-что у нас.

– Кто ты? – повторила Сакура. Примару била дрожь, но она, нахмурив брови, пыталась устоять перед отчаянием, охватившем нас. Тварь громко рассмеялась. Смех лающий, визгливый, словно тысячи голосов