Ее гладкая кожа с прохладой прижалась к моей, пока она несколько раз не обвилась вокруг меня. Я поддалась ее цепкой хватке.

– Главный принцип азлатов, – настаивала Мира. – Что он гласит?

– Божественные артефакты… нельзя искать? – Тишина. Ясная, абсолютная тишина. Как будто даже гиральчиро замерли. Всего через мгновение я почувствовала сильное давление воздуха, сжимающее мое горло. Я в панике посмотрела на Бабу Гринблад.

– Прочувствуй хорошенько часть того, что с тобой произойдет, если ты вздумаешь пойти по стопам матери, Иверсен-младшая. – На этот раз в ее голосе не было ни капли веселья. Она звучала грубо и холодно, как смерть в своем самом ярком проявлении. – Никто не проявит милосердия. И никто не позаботится о том, чтобы твое наказание прошло быстро. Ты будешь страдать. Пытка, приятные воспоминания о которой навсегда поселятся в моем сердце.

Баба Гринблад усилила давление. У меня закружилась голова. Черные точки появлялись перед глазами и мерцали. Лишь смутно я заметила, как Мира подняла руку.

– Достаточно, вторая.

Давление исчезло. Жадно хватая ртом воздух, я прижала руки к легким. Точки медленно исчезали.

– Я не это имела в виду, – обратилась ко мне Мира. Она тоже казалась хладнокровной, но не настолько наполненной ненавистью, как Баба Гринблад. Ее длинные белые волосы мягко развевались на ветру, обрамляя выдающуюся, широко выступающую челюсть. – Я говорю о главенствующем лозунге. Девизе в бою.

– Я… – Мои легкие отчаянно нуждались в кислороде. – Я не знаю.

На моих лодыжках рассержено зашипела Кикки. Она разинула пасть, обнажив ядовитые зубы. Два из них были золотыми. Кончики скользнули по моей коже, в качестве горько-сладкого предупреждения.

– Итак. – По тону Миры я сразу поняла, что ничего другого она и не ожидала. – Сегодня я собираюсь проявить доброту и дать тебе подсказку. Возьми первую букву каждого закона на азлатском, и ты получишь ответ.

Я задумалась. Сосредоточиться было практически невозможно. Особенно из-за змеи, которая не давала мне покоя. Но в конце концов я закрыла глаза и молча представила перед внутренним взором каждый закон. Постепенно я снова стала получать достаточное количество кислорода. Мои мысли прояснились.

«S E A K A Z T E R A K».

Должно быть, они образовывали азлатское слово. В своей голове я попробовала несколько вариантов, пока пелена не спала с глаз. Тираэль рассказывал мне об этой фразе. Она означала «Я силен», и каждый должен был произнести это вслух, прежде чем оставить напарника по охоте одного.

– Sea ka zterak.

Толпа издала одобрительные возгласы. Мира удовлетворенно склонила голову. Кикки подняла свою голову рептилии и приоткрыла рот, как будто подарила мне ужасно красивую улыбку. Однако Баба Гринблад цокнула языком.

– Какая могущественная фраза из твоих недостойных уст. Ты не сильная. Даже слабее, чем моя разочаровывающая внучка.

Она откинула голову и звонко рассмеялась, звук этот разнесся по всей арене. По толпе, окутанной в черное, прошел ропот. Затем я услышала в своей голове:

– Этим ты уже нарушила восьмой закон. Ох, как бы мне хотелось услышать, как ты кричишь, младшая Иверсен, и узнать, звучишь ли ты так же отчаянно, как твоя проклятая…

– Заткнись! – выпалила я. Толпа потрясенно ахнула. Затем наступила мертвая тишина. Мира уставилась на меня. Баба Гринблад усмехнулась. Но мне было все равно. Внутри меня все кипело. Дыхание стало поверхностным и учащенным, и я почувствовала огромное давление за висками, которое продолжало нарастать. Края моего поля зрения начали расплываться. Как будто воздух мерцал.

Тошнота поднялась во мне, но это было ничто. Ничто в отличие от гнева, который я чувствовала внутри. Я хотела наброситься на Бабу Гринблад и убить ее голыми руками. Я хотела перерезать ей горло и посмеяться над этим так же ужасно, как она только что сделала. И все же, пока я формировала эту мысль, меня охватил ледяной холод. Это было похоже на то, что случилось в коридоре для прислуги до того, как… До того, как темно-синие пятна сошли с моих пальцев. Я дрожала всем телом.

А потом – вдруг! – я почувствовала это. Ощущение было такое, будто меня засасывал вакуум, хотя я не могла сдвинуться ни на миллиметр. Как будто мой разум вырвался из меня и протиснулся через крошечную трубку, прежде чем я смогла проникнуть сквозь ткань. Я оказалась внутри Бабы Гринблад. И это было ужасно. Чистая чернота, совсем не похожая на то, что было в случае с Тираэлем после того, как я ощупала его сердце. Его аура была золотой. Баба Гринблад состояла из темно-красной черноты.

Я столкнулась с чем-то, что, как я чувствовала, было жизненно важным, хотя я не знала, что это было. Ее почка? Печень? Сердце? Все было чистым хаосом, и у меня не было ни малейшего представления о том, что нужно делать.

Напугай ее, прошипел голос. Окуни ее в панику, которая заставит ее умереть.

Я вздрогнула. Но, прежде чем успела сформулировать четкую мысль, мой разум был схвачен грубыми когтями и вырван из этих недр. Мощь моей неконтролируемой силы ударила меня с такой интенсивностью, что я, задыхаясь, распахнула глаза и упала навзничь. Кикки все еще сжимала мои онемевшие ноги. Я приземлилась на задницу. Болезненный укол пронзил копчик.

– Испытание пройдено, – пробормотала Баба Гринблад, склонив голову и прищурив свои белые глаза до узких щелочек. – Или нет. Что ты такое, девчонка?

Я вцепилась дрожащими пальцами в свой белый плащ и задержала дыхание. В панике я огляделась в поисках Тираэля, но тщетно – каждый из людей в черных масках был похож на своего соседа. Я пыталась отдышаться, но кислород не доходил до легких.

– Н… невралгик, – соврала я.

Баба Гринблад зарычала. От этого звука у меня волосы встали дыбом. Верховная чувствовала, как я копалась внутри ее тела. Но также не было похоже, что она была достаточно уверена, чтобы не согласиться со мной. Я вздрогнула, когда раздвоенный язык Кикки скользнул по моей лодыжке.

– Хорошо. – Мира сделала резкое движение рукой, после чего на кончике ее указательного пальца вспыхнуло зеленое пламя. Когда она приблизилась ко мне, я почувствовала неприятный скачок давления воздуха. Теплая и твердая, ее аура прижалась ко мне.

– Раздевайся.

Я уставилась на старуху.

– Что? – Баба Гринблад зашипела, после чего я подскочила и исправилась: – Что это значит, мэм?

– Твой плащ. – Мира плюнула мне под ноги. Это было не то торжественное посвящение в их общество, которое я себе представляла. Это было настоящим унижением. – Сними его!

Об этом Жислен не проронила ни слова. Я думала, что нижнего белья хватит для церемонии. Но что я должна была