Никогда.

– Нет.

Толпа ахнула. Некоторые принялись шептаться. Кикки подняла вверх свою голову рептилии и зашипела. Я смутно ощутила покалывание в ногах, и вскоре после этого мои конечности снова стали чувствительными. У меня не было ни секунды, чтобы подумать о том, почему Мира освободила меня, потому что внезапно я ощутила сильнейшую боль во рту. Как будто мне вырвали все зубы сразу без анестезии и залили грязь в открытые раны.

У меня вырвался болезненный крик. Мне хотелось упасть на колени, но Кикки с бешеной скоростью рванулась вверх, меняя положение, пока ее рот не уперся в мое бедро. Слезы текли по лицу, пока я прижимала руку ко рту.

– Да. – Голос Миры был почти ласковым. Она провела по моей челюсти одним из своих загнутых пальцев. – Больно, не так ли? – Я захныкала. Мира прищелкнула языком. – И в этом не было бы никакой необходимости, моя дорогая. Трагедия видеть тебя такой. Но тот, кто не уважает наши распоряжения, должен усвоить их насильно. Разумеется, ты это понимаешь, верно? – Я зажмурила глаза, изо всех сил стараясь прогнать тошноту, которую вызывала боль. – Посмотрим, усвоила ли ты это. – Мира положила свою ладонь мне на рот, а затем сжала ее в кулак и потянула назад, как будто хотела что-то отнять у меня. Внезапно боль исчезла. Я судорожно вздохнула, вытерла мокрые от пота руки о плащ и сглотнула, чтобы избавиться от желчи в горле. Черные точки плясали перед моими глазами.

Мира склонила голову и смотрела на меня с выражением, которое я бы истолковала как сострадательное, если бы она не была той, кто только что пытал меня.

– Раздевайся.

Мои пальцы дрожали, когда я поднесла их к тонким серебряным застежкам, которые скрепляли накидку на моей груди и шее. Мне потребовались две попытки, прежде чем я добилась успеха. Почти бесшумно тонкий кусок ткани упал на землю. Прохладный ветер целовал мою оголенную кожу. Я стояла посреди арены в одних только кружевных трусиках, корсете, который сжимал мою грудь, и тонких шелковых чулках. Каждый взгляд был прикован ко мне. Стыд вызвал слезы на моих глазах. Краем глаза я заметила, как Баба Гринблад усмехнулась.

– Прекрасно, прекрасно, – сказала Мира ужасно напевным голосом. – Какая честь быть частью нашего сообщества, не так ли? – Она опустила палец на место под моей ключицей. Ее зеленое пламя потрескивало. Я резко втянула воздух. Мира встретилась со мной взглядом. – Последний шанс передумать, младшая Иверсен. Мне кажется, ты не столько готова к этому пути, сколько притворяешься. – Она оскалила зубы. – А я ненавижу лицемеров. Я ела бы их на завтрак, если бы мне позволили.

Баба Гринблад расхохоталась.

Я задумалась. Первая из Верховных была права. Я не была готова. Да и как я могла подготовиться? До недавнего времени я предполагала, что моя мать была нормальной женщиной. Верила, что приехала сюда, чтобы проследить корни ее прошлого и почувствовать при этом счастье. Вместо этого я столкнулась с невероятной историей о том, что моя мать была ведьмой. Как и я. И также нельзя было ожидать, что я смогу спокойно принять то, на что была способна. Мое будущее больше не могло вращаться вокруг банальных забот об учебе и взрослении. Отныне меня волновало бы, как я могла успешно участвовать в охоте на уродливых существ из параллельного мира, не умерев при этом.

Каждый. Проклятый. День.

Но я также не была готова повернуть время вспять. Зная, что есть люди, которые нуждались в нашей помощи. Зная, что люди умрут, если мы не защитим их, я больше не могла жить нормальной жизнью. Я не могла исчезнуть и притвориться, что Тихого Ручья никогда не было. Как будто Тираэля никогда не было.

Я сделала глубокий вдох и кивнула.

– Готова.

Во взгляде Миры что-то вспыхнуло. Языки пламени, лизавшие кончик ее пальца, отражались в гладкой поверхности белых глаз Верховной.

– Запомни, Иверсен: закон номер восемь. Не проявляй слабости. – Мира улыбнулась от радостного возбуждения. Это выражение проникло мне в самую суть. Что она задумала?

Мгновение спустя я поняла это, когда потрескивающее пламя опалило кожу под моей ключицей. Я закричала. Терпеть было невозможно. Я хотела вскинуть руки и оттолкнуть Миру от себя, но Кикки обвилась вокруг моего торса с невероятной скоростью, не давая мне этого сделать.

Оглушительные вопли наполнили арену. Они вызвали беспокойство в ложах геральчиро. Время от времени они ударяли хвостами о твердый песчаник и издавали нервные звуки. Никто не обращал на них внимания.

Огненный палец Миры чертил на моей коже точные линии, которые проникали глубоко в мою душу. Это были адские муки. Я ожидала, что в любую секунду могу упасть в обморок. Но внезапно потрескивающее пламя погасло, и Мира отступила на шаг. Она осмотрела мою грудь. Ее лицо приняло жадное выражение.

– Совершенно.

Кожа на груди горела, как будто все мое тело было в огне. Задыхаясь, я осмотрела себя сверху вниз… и испугалась так сильно, что резкий крик, вырвавшийся из моего горла, затерялся в Шотландском нагорье на западном побережье.

Мира заклеймила меня. Кровь стекала по корсету, окрашивая белую ткань в красный цвет. Я едва могла различить линии внизу, пока они внезапно не вспыхнули зеленым пламенем, как свет в темной ночи. Теперь не оставалось никаких сомнений в том, что было на моей коже.

SEA KA ZTERAK.

Казалось, зеленое пламя пульсировало, словно внутри его работало настоящее сердце. Хватка Кикки вокруг моих рук ослабла. Гладкое тело змеи скользнуло вниз и приземлилось на пол, прежде чем она потянулась к Бабе Гринблад. Как завороженная, я уставилась на кровавую надпись. Я медленно подняла пальцы правой руки и провела по выпуклым шрамам.

– In regime mits pakis! – раздался глубокий голос из верхних рядов, после чего к нему присоединились несколько других. Раздались аплодисменты. Я подняла голову и огляделась. Одетые в черное азлаты вскидывали руки в воздух и выкрикивали одну и ту же фразу снова и снова.

– In regime mits pakis!

Язык был похож на латынь, а я всегда хорошо разбиралась в ней. Полк приносит мучения, чтобы ты выжил.

– Что это? – громко раздался голос Бабы Гринблад в моей голове. Он заглушал боевой клич.

Я вздрогнула и посмотрела в ее сторону. Рыжеволосая красавица с резкими чертами лица вздернула подбородок, прежде чем направиться ко мне через арену.

Она подняла руку.

– В сторону, Мира!

Мира сделала то, о чем просила ее соратница.

– Говори, вторая.

Баба Гринблад остановилась передо мной. К этому времени толпа заметила, что что-то не так. Всеобщие